Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания. Леонид Зорин

недолго здесь жить. Справедливость, образно говоря, в пути уже. Но ты должен морально поддержать победителя.

      ДИОН. Не рано ли ты празднуешь его победу?

      СЕРВИЛИЙ. Что ты, Дион, я себе не враг. Посуди сам, Домициан бежал, город открыт, на помощь Антонию спешат полчища варваров. Нет, милый, дело сделано, тут уже – все… Спроси Мессалину, она умная женщина.

      ДИОН. Значит, и варвары сюда идут?

      СЕРВИЛИЙ. Временно, до стабилизации положения. Кстати, об их вожде тебе тоже следует написать несколько теплых слов.

      ДИОН. Да ведь он их даже прочесть не сумеет, он неграмотен!

      СЕРВИЛИЙ. Он?! Что за чушь?! Интеллигентнейший человек! Зачем ты слушаешь всякие сплетни? Он всего Горация наизусть знает. Особенно эту строчку: «Презираю невежественную чернь».

      ДИОН. Ты-то уж наверно написал хвалебную песнь.

      СЕРВИЛИЙ. Само собой, милый. Нельзя терять времени. Хочешь послушать?

      ДИОН. Зачем? Я ее знаю заранее.

      СЕРВИЛИЙ. Ты хочешь сказать, что я банален? Между прочим, банальность – отличное качество. Она приятна уж тем, что доступна. Ладно, не будем вести литературных споров. Я ограничусь только началом.

      ДИОН (косясь на двери). Ну хорошо. Читай, только громче…

      СЕРВИЛИЙ. Ты стал плохо слышать?

      ДИОН (шутливо). Я хочу, чтоб твои стихи слышали все.

      СЕРВИЛИЙ. Могу и погромче. Тем более они – не для нежного шепота. (Декламирует.)

      Рад мой восторженный Рим торжество

      триумфатора видеть,

      Луций Антоний стремит в Рим белогривых коней…

      Какова инструментовка стиха, ничего себе? Обыграл звук «эр» по всем правилам!

      ДИОН. Дальше.

      СЕРВИЛИЙ.

      Рядом с Антонием – друг, властелин

      проницательных хаттов,

      В братском союзе они нас от тирана спасут.

      Ну как? Все-таки нельзя отрицать, что как мастер я сделал большие успехи.

      ДИОН. Еще бо́льшие – как человек.

      СЕРВИЛИЙ (обидевшись). Странно, что ты еще не объелся иронией. Говоришь с ним по большому счету на профессиональном языке…

      ДИОН. Не сердись, ты растешь, это ясно даже младенцу. Более того, я убежден, что ты откроешь в поэзии целое направление…

      СЕРВИЛИЙ (радостно). Ты серьезно так думаешь?

      ДИОН. …и по твоему имени его назовут сервилизмом, а твоих последователей – сервилистами. Тебя же будут изучать как основоположника.

      СЕРВИЛИЙ (вздохнув). Не верю я тебе, все-то ты язвишь, все-то намекаешь, а зря, честное слово – зря. Слушай, я ведь, в сущности, простой парень, я хороший парень и знаю, что места хватит всем. И еще я знаю, что через несколько лет от нас останутся только прах и пыль, что милость цезарей непрочна, судьба бессмысленна, и говорю я про себя: да идите вы все в…

      МЕССАЛИНА. Тихо, тихо – здесь женщина!..

      СЕРВИЛИЙ. Прости, Мессалина. Идите вы подальше, говорю я про себя, желаете выглядеть красивыми – отлично, в моих стихах вы будете красивыми. Будете мудрыми, остроумными, смелыми, что угодно, только дайте и мне кусок пирога.

      МЕССАЛИНА. Слышишь,