Проект особого значения. Версия 20.24. Андрей Васильев

мои обязанности, а у меня башка раскалывается. Хоть бы таблетку дали, что ли. Телефон отобрали, табельное тоже. Оружию здесь не место, а сигнал телефона может сбить настройки высокочувствительной техники – вот и весь ответ.

      Черт, зачем поперся в тот бар… Лучше б отоспался в своей общаге, чем сейчас докторов наук лицезреть.

      – Сержант, соберись!

      – Так точно! Приглядеть за парнем и отвезти, – повторил за капитаном. – Основная задача?

      – Сохранение жизни.

      Я присвистнул.

      – Смотреть, чтобы он ненароком себе ресницы не подпалил, пока эксперименты ставит? – хмыкнул.

      Саныч не ответил, лишь покосился на меня и нахмурился. А вот это уже нехорошо. Если он брови сводит, все серьезно, держи ствол наготове и смотри в оба. А ствола-то и нет.

      Взявшись за ручку совдеповской двери, командир замер и прошептал:

      – Мне жаль, Жека.

      Не успел я спросить, о чем он жалеет, дверь распахнулась. Меня схватили под локоть, пытаясь заломить руку за спину, и я, не разбираясь, врезал негостеприимному типу в челюсть. Сгруппировался быстро. Присел, вломил в пах появившемуся второму, а замешкавшегося третьего взял в удушающий захват левой.

      – В сторону! Три шага назад, иначе сверну шею вашему дружку.

      Наверное, вчерашняя попойка сказывается, головная боль жуткая, с подкатывающей тошнотой. Твою ж… Чуйка моя слабо работает после перепоя, но, думаю, командир сожалел далеко не о моем нежелании быть нянькой мелкому пацану, играющему в науку.

      – Вы что творите, балбесы? – прозвучал за спиной чей-то старческий голос.

      Я развернулся вместе с мужиком, которого удерживал, осмотрел новое действующее лицо. Старичок с ноготок в белом халате, на глазах – окуляры с лупами вместо линз. Только зрачки и видны. Не похож он на семнадцатилетнего гения-аутиста. Хотя кто их, ученых, разберет, может, открыл какой ген старения. Сегодня молодой – завтра старый.

      – Ты кто? – спросил меня дедуля.

      – А ты? – не стал сразу раскрываться, в напряженной обстановке обычно правду выкладывают, ну если, конечно, перед тобой не обученные шпионы.

      – Владимир Васильевич Минтарев. Ученый. Генетик. Инженер. Нейробиолог. Лингвист…

      – Стоп! Хватит! Я понял.

      М-да… Все Эйнштейны мира отдыхают, если русские берутся доказывать теоремы. Все, что я понял из сказанного, – он ученый. Ненавижу ученых.

      – Где Потемкин? – задал главный вопрос.

      – Какой Потемкин?

      – Фельдмаршал великой императрицы, – начал я злиться. – Где Павел?

      – А… – протянул старик. – Ты про Пашку Потемина?

      Тот, кому я заехал по хозяйству, усмехнулся. Я бы, конечно, поддержал его веселье и пошутил пару раз по его ухмыляющейся роже, но голова моя закружилась, в глазах сверкнуло, и последнее, что запомнил перед тем, как отключиться, какую-то тарабарщину старика.

      – Давайте, живо, живо… на кушетку его…

*