Проект особого значения. Версия 20.24. Андрей Васильев

Вот и подумали, возможно, вы в курсе, где бы она могла находиться.

      – В курсе, – едва заметно улыбнулся Кирьянов. – В доме. Отдыхает.

      – Поворот, – прошептал Андрей. – А мы тут с ног сбились.

      – Лена сама вызвалась побыть со мной, – развел руками профессор. – Да и ей после операции лучше под присмотром.

      – Мы бы хотели с ней поговорить.

      – Позвольте полюбопытствовать, в чем дело?

      – Профессор, – нахмурился Андрей, – давайте сначала мы удовлетворим свое любопытство. А потом ответим и на ваши вопросы.

      – Я ведь могу отказать, – то ли спросил, то ли констатировал Кирьянов. – Полагаю, вы здесь с неофициальным визитом.

      – Можете, – согласился Зотов, – но в таком случае наш визит повторится. Тогда уже вполне официально – с протоколом и понятыми. Думаю, и пресса заинтересуется. Натопчут тут, шуметь будут… Глеб Родионович, вы же цените уединение. Давайте не будем усложнять.

      – Проходите, – после короткой паузы негостеприимно прохрипел Кирьянов.

      Запах свежей выпечки напомнил Андрею, что обед сегодня он пропустил. В животе призывно заурчало. Игнатов тоже повел носом в сторону гостиной, где пестрил деликатесами сервированный на двоих стол. Профессор явно планировал произвести впечатление на свою гостью, даже свечи выставил.

      Стены в холле и на лестнице, ведущей на второй эпатаж, украшали яркие картины. То небольшая хижина в зеленой долине на фоне заснеженных гор, то воздушный шар, лавирующий между пушистых облаков, то парусник в бескрайнем синем море – видимо, профессор ценил пейзажи. В живописи Андрей разбирался слабо, но даже на его любительский вкус картины были хороши.

      – Свобода, – проговорил Андрей, следуя за профессором на второй этаж.

      – Что? – не оборачиваясь, спросил Кирьянов.

      – Картины. Они прямо дышат свободой. Простор и легкость в каждой. Вы коллекционер?

      – Нет, – отмахнулся Кирьянов, – это работы жены.

      – У нее талант.

      – Я бы сказал, дар.

      В мрачной комнате, куда завел Андрея профессор, пахло лекарствами и чем-то отвратительно кислым. Запах был еле заметен, словно помещение хорошо проветривали, но дух долгой болезни тяжело вытравить. Он впитывается в стены, словно пытаясь сохранить память о том, кто страдал здесь. Одноногий тусклый торшер оказался единственным источником света в комнате. Елена лежала на кровати, глядя прямо перед собой. Андрей сразу ее узнал. Стало как-то легче. Девушка была жива, и выглядела она именно так, как в Виртуале. Только той зацепившей Андрея жизни в ней не оказалось. Безразличный блуждающий взгляд ни на мгновенье не задержался на вошедших.

      – Леночка, – профессор сел на край кровати и взял девушку за руку, – господа из полиции. Переживают за тебя. Скажи им, что все хорошо.

      Девушка неуверенно дернула рукой, потом рывком села на кровати. Ее движения казались отрывистыми и произвольными, словно тело сводили судороги. Несколько