Честь Императора. Михаил Андреев

терпеть лишения ради идеи, кто идёт до конца! Дай же мне совет, добрый хронист. Как мне поступить на войне?

      – Ваше Величество, я не обучен военному…

      Йестин перебил его:

      – Просто скажи своё мнение. Ты знаешь, какова ситуация. За всю войну мне удалось взять лишь город Крип, а постоянные набеги не принесли никакой выгоды. Мы несём большие потери и теряем в ресурсах. – он помедлил, почёсывая большим пальцем свою бородку. – Я облажался. Мой дядя, будь он проклят, изменник, оказался крепче камня. Он сидит там с золотом, драгоценными камнями, ведёт торговлю с Болотным Союзом и прекрасно обходится без империи. Если начистоту, будь ему нужно, он бы давно и империю захватил. Это сложно признать, но нужно смотреть правде в глаза. Что же мне делать?..

      – Я не думаю, что с помощью насилия можно что-то решить. Подумайте о вашем народе. Попробуйте заключить торговую сделку с Болотным Союзом. А если вы готовы оставить обиды в прошлом, то и с Пустынным Царством…

      – Благоденствие достигается с помощью жертв. – бегло и решительно произнёс император, встав из-за стола и направившись к окну, за которым на столицу опустились сумерки. – Спасибо за честное мнение, Квирр. Я уже представляю, что могу сделать для народа.

      Император отпустил старшего хрониста и, сидя у своего камина, в одиночестве опустошил пару бутылок вина. После он пошёл в дворцовую кладовую, где молодая служанка раскладывала припасы, схватил её сзади за талию, повалил на пол, и, держа за волосы, попытался войти в неё.

      Служанка кричала от боли и неожиданности, но никто во дворце её не слышал или, быть может, не хотел слышать. Йестин двигал тазом, пытался помочь себе рукой, и всё-таки через пару минут осознал, что все его попытки бессмысленны. Он слез со служанки, грохнулся на пол, кое-как подполз к стене и сел у неё. Прикрыв лицо руками, император зарыдал. Он не может быть искусным стратегом, смелым лидером, воеводой и умелым государем, как бы ни притворялся. Сыну от отца достались лишь безумные порывы, которые он кое-как научился сдерживать.

      Успокоившись, стирая слёзы с красных щёк, Йестин сказал служанке:

      – Если кто-нибудь узнает об этом, то ты умрёшь.

      ***

      Архимаг Хиззард сидел за рабочим столом в своём кабинете, изучая древние фолианты и делая из них заметки пером на листок. Рядом, на роскошном диване, сидел магификус Пурион и перебирал бусины деревянных чёток. Это были храмовые чётки, на бусинах которых нанесены знаки девяти божеств.

      – Что будет с той девушкой и с тем парнем, который выбежал её спасать?.. – задумавшись, спросил Пурион.

      Архимаг продолжил делать заметки, усердно сведя брови. Он ответил, не отрываясь от своего дела:

      – Их должны осудить по всей строгости закона Ордена.

      Пурион помолчал, раздумывая о том, что это могло бы значить, и с сомнением в голосе произнёс:

      – Как это?..

      Архимаг тяжело вздохнул, оторвал свой взгляд от бумаги и перевёл его на магификуса:

      – Как я и сказал, ученица будет подвержена обряду очищения.

      Пурион задержал дыхание. В его голове