БИТВА БОГОВ. Андрей Дмитрук

никто не может?

      Она только всхлипнула – и опустила глаза.

      – А это – твоя работа? – нетерпеливо спросил он, резким жестом поднося на ладони филигранную серебряную серёжку с круглым глазком бирюзы.

      – Моя, господин. Мне давали монеты, я их расплавляла и делала. Для жены управляющего, для дочери старшего надсмотрщика. Браслетики тоже делала, и колечки сетчатые, как носят в городе.

      – Браслетики, – передразнил, расплываясь в улыбке, бородач. – Ах, ты, птица рыжая! – И бросил сережку на стол, к другим вещам Сати. – Собирай свое гнездо, поехали.

      – Священный доволен? – хмуро спросил генерал, вставая. У него были красивые седые волосы и смолисто-чёрные брови. На Сати он так ни разу и не посмотрел.

      – Ага! – закивал бородач. – Это славно, что я к тебе зашёл, а? – Он ткнул пальцем генерала в живот. – Ну, не стоит на меня обижаться. Отправить ко мне – всё равно, что… В конце концов, формальности нетрудно соблюсти. Если вам так уж нужна жертва, мало ли рыжих! Устройте публичный спектакль и успокойтесь.

      А Сати складывала свои вещи в сумку и недоумевала: почему пустая забава, умение плести побрякушки из серебряной нити показалась господину важнее всех прочих ее способностей?

      …На следующий вечер стадион Висячих Садов был полон. Возле Стены Очищения сбилось не менее пятисот рабов – вся дворня убитого Нары: краснокожие, чёрные, жёлтые голые люди, облитые, как глазурью, обильным потом. Банщики, повара, садовники, горничные, механики бассейна, негры-носильщики, мальчишки-спинтрии. Все.

      По обычаю, зрителям предоставлялась возможность убивать самостоятельно, как им было угодно. Одни стреляли или швыряли камни в толпу под Стеной, другие выволакивали отдельного раба или рабыню, гоняли по полю, тешились. Танит, жена инспектора распределителей, избрала старика – ночного сторожа и долго кромсала его маникюрными ножницами. Когда перебили всех рабов, радиорупоры объявили главный номер программы: стражники Внешнего Круга облили нефтью и подожгли посреди поля рыжеволосую женщину, убийцу своего хозяина.

      ГЛАВА ІV

      Жрецы были средоточием, душой всей общественной жизни, они установили непреложные законы для временной и вечной жизни народа.

Георг Шустер

      Вирайя выжал полную скорость, следуя за красными огнями передней машины; в затылок ему упирались лучи замыкающей. Машины Внутреннего Круга, приземистые, желтоглазые и бесшумные, походили на бегущих чёрных котов. Перед въездом на Храмовый Мост разошлись половины бронированных ворот, салютовали часовые в зеркальных касках. Глубоко внизу лежал край залива, отороченный грязной пеной. На дальнем конце моста громоздился Храм. Он вырастал в небе ступенчатой горой, скупо отмеченный несколькими огнями.

      Большинство горожан, удостоенные лишь предварительного посвящения, необходимого для получения рабов и пайка в распределителе, вообще не могло появляться на этом мосту. Вирайя, адепт малого посвящения и член Коллегии архитекторов, проходил мост не чаще двух-трех раз в году за наставлениями главы Коллегии.