БИТВА БОГОВ. Андрей Дмитрук

машина Вирайи взобралась к верхнему горизонту города. У контрольного поста машину проводили взглядами часовые в голубых касках – Стража Внешнего Круга, к которому относился и сам Вирайя, адепт-строитель малого посвящения. Многоэтажный муравейник распределителя был накрыт круглой зелёной горой, уступами спадавшей к заливу; каждая терраса блестела кольцом канала. Радиальные проспекты многолучевой звездой расходились от вершины, увенчанной радужным ореолом Висячих Садов, столичного центра развлечений.

      Машина неслась сквозь массу цветов, лиан и листьев, уютно подсвеченную огнями скрытых вилл. Вдруг по обочинам взмётывались, как волны, мраморные стены, – это проспект, опускаясь, прорубал край очередной кольцевой террасы.

      Свернули на круговую дорогу. Рядом по каналу призраками двигались прогулочные лодки. Из глубины парка, покрывавшего гору, выплыл и развернулся празднично освещённый дом Эанны.

      Вирайя порадовался обилию машин перед колоннадой входа – он любил являться после всех, в разгаре застолья, когда никого уже не надо ожидать.

      Ужинали в главной комнате, под звёздным небом – потолок был снят. Гости привольно разлеглись на квадратном острове, в обрамлении замкнутого канала. Остров был уставлен низкими лакированными столиками с изящной посудой. Прозрачная вода, усыпанная лепестками, отражала тонкую аркаду, заменявшую стены. В глубине арок теплился красноватый полусвет: взгляд с трудом различал там белизну огромного букета, смутный блеск статуи… Все звуки сглаживались, сливаясь в единое приветливое журчание: струнная музыка и перезвон ложек, рокот разговора, смех и плеск воды, льющейся в канал.

      Прислуживали похожие друг на друга белокурые северянки с исключительно нежной кожей, в высоких сандалиях и парчовых набедренных поясках, – хозяин умел подбирать рабов, пользуясь своим высоким рангом в системе распределения.

      Вечера у Эанны, адепта-врачевателя среднего посвящения Внешнего Круга, намного уступали по роскоши и разгулу пиршествам в модных салонах куртизанок или художников; здесь не сходились любители кровавых развлечений. Сиживала небольшая постоянная группа друзей, мужчин и женщин, ценивших красоту и задушевность.

      Сам Эанна, полный, лысеющий, смуглый, с выпуклыми тёмно-карими глазами под тяжёлым карнизом лба и бровей, громко сказал: «O!» – и поднял руку, не вставая.

      Многие повторили его жест, зашумели, заулыбались, поворачиваясь к вошедшему. Две рабыни помогли Вирайе опуститься на подушки между хозяином и незнакомой женщиной – вероятно, той самой, приезжей. Врач не обманул: её внешность была, словно удар. Почти лишенное косметики, бледное впалое лицо с прозрачно-зелёными глазами до висков светилось, как фарфор, в раме вычурно уложенных, крупно вьющихся бронзовых волос. Сильное, царственно-рослое тело излучало странный неявный жар: женщина была слишком изысканной, чтобы опалять откровенно. Короткая узорная безрукавка со значком предварительного