Пролежни судьбы. Книга вторая. Владимир Кукин

ее… Она вас любит.

      – Ты чутьем опасный зритель,

      которому любовью не солжешь.

      Твой сердечный искуситель –

      изменой в верность не засадит нож…

      Как-то странно мы идем кругами, будто конспирируясь, засады избегаем? Не знал, что здесь так много проходных дворов.

      – Хочешь приключений на ночь глядя, нарвавшись на кулак враждующих кроваво группировок? Сюда милиция ночами не заглядывает, боится, что не досчитается своих…

      Ну вот, нарвались все-таки. Молчи, я с ними поболтаю.

      – Эй, пацан! Дай закурить…

      – Чубатый, ты не куришь, а конфеток, извини, не прихватила, так что хуй соси у Веньки в подворотне.

      – Касатка это ты? А что за член с тобой толчется?

      – Не тронь – мое.

      – Да ладно, проходи…

      – Приятная компашка!

      А вот еще одна бригада,

      в клин выстроилась для парада!

      Сердобольненько попросит тоже закурить,

      или без разбору по мордасам сразу бить?

      Прошу, молчи, иначе дальше мне придется санитаркой на себе тебя волочь.

      – Мужик, пятнадцати копеек не найдется, а то презервативы не на что купить, чтоб выебать твою девицу.

      – Веничка, ты хочешь, чтобы морячки отца пришли сюда и трахнули тебя в анналы?.. Тогда дрочи-ка лучше на Губастого, а этого не тронь, со мной он. Это друг Хромого.

      – Пиранья! Ты Сохатого не видела?..

      – В ментовке он, вас всех там дожидается…

      – Богат животный мир на клички, в чащобно-городской среде организованной рабочей молодежи – строителей коммунистического завтра. А мне еще отсюда выбираться, и чувствую, без помощи твоей, которая боялась в одиночестве идти домой – не обойтись. А под кликухой «друг Хромого» все заставы злобные без травм не миновать: язык развязный у меня, а их, наверно, столько:

      Как кличек у красотки острозубой

      властительницы буйных подворотен;

      дикорастущею причудой

      свободы забавляя грех Господень…

      – Для тебя я Ольга.

      – Это имя не идет тебе.

      – Я знаю, как и то, что я ношу.

      – Зачем же назвалась?

      – А захотелось быть поближе к счастью искренних переживаний. Мне еще никто стихов не посвящал.

      – Терзания любовные не вложишь в строки,

      вдохновением давая чувств переживаниям отпор;

      мертвы и безутешны исповеди вздохи,

      вслед молящие пощадой, – поздно, как дурному сну укор…

      А мальчики тебе цветов не дарят?

      – Лысеющие – да. А от ровесников – издевки да пинки с желанием, как собачонку, трахнуть в подворотне.

      – Помнишь, в аэропорту ты подала записку, но вручить букет и не подумала.

      – Она бы не взяла, уж больно злобно, с ревностью, глядели мужики. Ты первый, кто со мной заговорил серьезно, не сюсюкаясь.

      – Откровенность обретает плоть доверия,

      чувств непонимания отвергнув скупость,

      ложью не срываясь в пропасть унижения,

      неприязнь момента пожинает глупость…

      – Я чувствовала: