Измена. Обратная сторона счастья. Лана Полякова

мою жизнь? – усмехнулась и шагнула на выход из ванной.

      Поравнялась с Ильёй и приподняла в лёгком недоумении бровь. Так и будешь стоять, словно статуя командора?

      Илья хмыкнул и отодвинулся на несколько сантиметров, обозначая мне проход, но затем, вглядевшись в моё лицо внимательнее, освободил проход полностью.

      – Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя, беременную! – проговорил он, когда я проходила мимо него.

      Развернулась, так и не дойдя до гостиной, и спросила через плечо, чуть повернув голову: – Да кто ты такой, чтобы пускать или не пускать меня?

      После прошла к окну, распахивая и его тоже. Вся квартира провоняла чужими запахами. Невыносимо и отвратительно.

      Илья зашёл следом и рухнул грузно на диван, обхватив голову руками, заговорил устало и тихо:

      – Муж, Вика. Или ты забыла? И имею полное моральное право указывать тебе, что делать и как.

      В другое время я бы пожалела его. Подошла и, запустив руки в мягкий шёлк его волос, массировала бы, поглаживала виски, целуя в прикрытые тонкими веками усталые глаза.

      Но не сейчас. Сейчас я брезгливо взяла с кресла первую попавшуюся тряпочку за бретельку. Покачала на пальце сиреневую штучку в белой пене кружева и, выразительно глядя на Илью, сказала, отбрасывая в его сторону бельё:

      – Как ты мне надоел со своими падишахскими замашками. Ты не смог в своё время удержаться от блуда, и при этом все наши годы позволяешь себе читать мне морали! Илюшенька, чтобы иметь право учить морали других, нужно самому хотя бы осознавать, что это такое! А у тебя с этим большие проблемы. Как и с нравственностью в целом. Оставь для Ирины Александровны этот тон.

      Муж проводил брезгливым взглядом распластанные на полу бельё и, подобравшись, предложил:

      – Хорошо! Давай договоримся по-хорошему, Виктория! Послушай! Разве тебе плохо жилось? Разве я чего-то не давал тебе? Разве ущемлял в чём-то?

      Я смотрела, в когда-то давно: целую рухнувшую семейную жизнь, любимые глаза, и с удивлением видела, что он реально не понимает, о чём это я толкую.

      – Ты украл у меня и у дочери самый важный и нужный нам ресурс – своё время и внимание. Это раз. И воспитывать девочку рядом с безнравственным папашей я не буду даже под угрозой. Просто никогда, – медленно, почти по слогам проговорила, не отрывая глаз от лица Ильи, добавила, – я, возможно, могла бы простить и понять разовую измену. С большими вопросами, конечно. Но находиться своему ребенку рядом с морально разложившимся типом, считающим за норму жить на две семьи я не смогу. Никогда.

      Он поморщился в конце, словно услышал глупость или что-то неприятное, и тихо, будто с идиоткой или больной начал говорить:

      – Вик, ну о чём ты? Это реальная жизнь, и она такова. Разве безнравственно поддерживать отношения и обеспечивать своего сына?

      – И удовлетворять потребности его мамы, – перебила я его, выразительно взглянув на кучу эротического белья.

      Минутку помолчала и спросила:

      – И кстати, объясни, зачем твоя лярва оставила здесь своё бельишко? Её что, из дома выгнали?

      Насколько