Легенда о Вороне и Лотосе. Тень крыла. Марибель Ли

равнодушным безмолвием. Но чем глуше становился мир, тем ярче плыли воспоминания. Его широкая спина, к которой я могла прильнуть, его голос, который разрешал мне закрыть глаза, и эти деревья, и эта пыль, которых я не замечала, которые я и так считала своими, – все было лишь тихим раскачивающим сном. И все-таки я чувствовала, что дышу глубже.

      Папа, У Минчжу наконец возвращается.

      Папа, У Минчжу возвращается за Синфу.

      Папа, У Минчжу держит твой меч и даже может с ним совладать.

      Огненная гора, за ней Сорочья долина, потом едва дышащая река. Здесь мы останавливались, и папа снимал меня с коня, чтобы смыть с моего лица пыль. А потом… потом… все закончилось. Так что даже желание вспомнить название этой реки оказалось лишь минутной слабостью.

      На другом берегу нас уже ждали всадники. Больше ста, Цзе Цзин учил меня сперва сражаться, потом считать трупы.

      – Чжу Фэй, уже торопишься воротиться? И где наследничек? – Черные одежды, плащ, расшитый огненными перьями. Один из Совета Девяти.

      – Это и есть Жу Цао? – спросила я, оборачиваясь к Чжу Фэю.

      – Он.

      Я усмехнулась. Что ж.

      Небеса были на моей стороне. И надо было так удачно этому Жу Цао решить воспользоваться мной.

      Когда Чжу Фэй заявил, что мне не следует возвращаться во дворец, я рассердилась. Я думала, что мое имя уже стерто и позабыто, так что мне придется усердно напоминать всем людям в Учении Ворона, кем был мой отец, на что способен меч Главы и на что способна решиться его дочь. Но кто же знал, что к моему возвращению мне уготовят такой подарок. Второй советник Учения Жу Цао решил восстать против У Баолина и даже провозгласил себя генералом госпожи У Минчжу. Он объявил, будто лишь тот, в чьих руках меч Трехлапого Ворона, достоин восседать на троне в Главном Зале дворца, а У Баолин обрек Учение на тьму и бессилие, отняв власть, дарованную Небом. Этот Жу Цао даже сумел соблазнить часть сердец в Учении и повести людей за собой. Если, планируя возвращение, я предполагала, что дядя скорее убьет меня, чем позволит дышать рядом, то теперь моя смерть была неизбежна.

      – Жу Цао, предатель, как ты посмел преградить мне путь?

      Но ни гневный голос Чжу Фэя, ни уж тем более вид его отряда, откровенно жалкий после схватки с Лао Ху, не могли напугать Жу Цао.

      – И что, отыскал Осколок Сихэ? – Мятежный советник смеялся. Мне не нравился его смех.

      – Отыскал. – Я пустила лошадь в реку.

      – Кто такая? Как смеешь говорить со мной?

      Смех Жу Цао оборвался.

      – Не узнаешь?

      Я откинула плащ и вонзила меч в небо. Он засиял огненными перьями.

      – Меч… Меч! У Минчжу! – Его недоверие сменилось восторгом. – Вернулась! Госпожа вернулась!

      Жу Цао спрыгнул с лошади и опустился на колени в воде.

      – Мое имя Жу Цао, госпожа! И я готов следовать за тобой!

      – Следовать? Куда же?

      – Они не верили мне, но… ты и правда жива!

      Его восторг отдавал липким привкусом страха. Выкрикивать мое имя было просто, а встретить У Минчжу живой – рассчитывал ли он на такое чудо?

      – На колени! – Его рука взметнулась, и воины