Новая фантастика 2024. Антология № 8. Василий Головачев

поднимая кружку. Глина стукнула о глину; звук получился холодным и глухим.

      Вино было мягким, но терпким, с ароматной ежевичной кислинкой. Старое, почтенное вино – Анна еще не родилась в тот год, когда созрели и легли под пресс виноградные гроздья, из которых оно было сделано. Но Альбин опустил кружку, едва пригубив добрый напиток; тонкая складка легла у него между бровей – и не разгладилась.

      …Небольшая деревня в глуши – они выбрали её как раз потому, что она ютилась среди лесов, вдали от наезженных торговых путей. Поменьше внимательных глаз и болтливых языков – чтобы весть о чужаках, недавно поселившихся на отшибе, не пробралась обратно в город, не достигла чутких ушей церковников.

      Привыкать к сельскому быту, тишине и безвестности после шумной и пёстрой городской жизни оказалось непросто. Но зато Альбину здесь не грозил костёр, а ей самой плети и покаянное рубище. Колдунов и их семьи церковь карала быстро и жестоко. Ни заслуги перед короной, ни именитая родня, ни заступничество самого бургомистра в счёт не шли.

      Три года они верили, что опасность миновала. Три года Анна пасла коз и пряла шерсть, а Альбин лечил крестьян и их скот – и все было хорошо, и хозяйство наладилось, и можно было наконец подумать о детях… А прошлым летом, в такой же холодный и пасмурный день, когда Альбин отлучился в лес за травами, к их дому пришли люди с топорами, вилами и факелами. Те самые люди, кого он лечил за лукошко яиц или за медный грош, те, кого он спасал от разорения, ставя на ноги их коров и овец.

      В тот день Анна была дома одна. Это она еще помнила; прочее спуталось в голове, как ворох разорванных цветных ниток. Каким чудом она, израненная, ухитрилась заползти в погреб, как Альбин отыскал её под развалинами сгоревшего дома, как сумел сберечь едва тлеющую в ней жизнь, пока они прятались в лесу, – память об этом стёрли боль и горячка. Несколько недель она пролежала в бреду, пока не очнулась в этом доме, в их новом доме, надёжно скрытом в глубине чащи от всех людей на свете.

      …Анна придвинулась к мужу и обняла его, прижавшись лицом к застиранной мягкой рубахе. Свободной рукой коснулась подвески на шее; огонёк в хрустальной капле вспыхнул и замерцал часто-часто, как бьется птичье сердце.

      – Я знаю, – тихо сказала она. – Я тоже хотела бы, чтобы год назад всё случилось иначе.

      «Чтобы нам не приходилось прятаться в лесу, как зверям, – добавила она про себя. – Чтобы я была здорова и могла зачать и выносить ребёнка».

      – Но я не хочу оплакивать то, что мы потеряли. Давай радоваться тому, что у нас есть. Мы живы, мы вместе. И, – она чуть отстранилась и заглянула ему в глаза, – мы счастливы.

      Альбин смотрел на неё пристально. Испытующе.

      – Так ты счастлива? – медленно проговорил он. – Тебе хорошо здесь?

      – Да, – Анна улыбнулась; её забавляла эта неожиданная серьёзность. Ах, Альбин, великий алхимик! Дай ему в руки счастье, и он взвесит его, расплавит в тигле и растворит в кислоте, чтобы проверить его подлинность. – Разве что…

      – Что?

      – Я хотела