Все, что мы помним. Брюс Нэш

еще раз:

      – Ты знаешь мою приятельницу?

      Славный парнишка, который моет полы, что-то произносит в ответ. Его голос явно не предназначен для того, чтобы его слышали. Голос этот исходит откуда-то из самой глубины его существа и в основном остается там. Он вежлив, поэтому всегда что-нибудь отвечает. Но его голос – это своего рода тишина. Произнося какие-то слова, он тут же проглатывает их, так что они выходят какими-то косыми, изломанными и искаженными, словно маленькие взрывы, которые могут быть даже ругательствами. Я не принимаю их на личный счет. Иногда мне кажется, что он говорит что-то приятное – например, какая на мне красивая блузка. Или что ему нравятся деревья в моем окне. В других случаях мне кажется, что это может быть что-то вроде «сука» или «манда». Мне плевать. Все, что он говорит, звучит мягко и загадочно. По-моему, он что-то знает.

      – Ты знаешь, что с ней случилось? – спрашиваю я у него.

      Он подается ко мне и в то же время забивается в угол.

      – Будьте осторожны, – вот то, что я вроде как слышу.

      Или это может быть «блин, ну и рожа».

      Славному парнишке всегда удается меня приободрить.

      Моя дочь расставляет горшки с цветами у меня в ванне. А потом моет унитаз, а я наблюдаю за этим, сидя на стуле возле кровати. Я говорю ей, что это сделает девушка из Норвегии, но она пропускает мои слова мимо ушей. Поэтому я тоже пропускаю ее слова мимо ушей, когда она спрашивает, как там у меня с кишечником.

      Помимо моего кишечника, мою дочь сегодня больше всего заботит Фелисити. Или Чарити. Фелисити потеряла свой смартфон. Или Чарити. Хотя на самом деле не потеряла. Отделилась от него. Он здесь, у моей дочери. Фелисити, или Чарити, оставила его в машине своей матери по дороге в школу, а потом ее мать пришла сюда, чтобы вымыть мой унитаз.

      – Она будет просто в отчаянии, – говорит моя дочь.

      – Бедная Чарити… То есть Фелисити.

      Это еще один тяжкий крест в жизни моей дочери. Который отвлекает ее от мыслей о моем кишечнике. Закончив наводить блеск на мой унитаз, она описывает мне проблему во всей ее… грандиозности. Интересно, есть ли такое слово? Она могла бы позвонить кому-нибудь из школьных подруг Фелисити и попросить ее передать Фелисити, что смартфон у нее и что она отдаст его ей в течение часа. Похоже, что все друзья и подруги Фелисити сидят внутри этого смартфона. Моя дочь машет им у меня перед носом, чтобы я могла в этом убедиться. Это было бы проще простого, хотя в жизни все далеко не так просто.

      – Но он ведь заблокирован? – спрашивает она у меня. Не помню, как называются такого рода вопросы.

      – Заблокирован? – переспрашиваю я в ответ.

      Ах да, точно: риторические.

      – Да, мама, заблокирован.

      По ее голосу я понимаю, что ей хотелось бы сказать: «ДА, МАМА, ЗАБЛОКИРОВАН НА ХРЕН!» Но она хорошая дочь.

      Я стараюсь помочь.

      – И как же отблокировать его обратно… то есть разблокировать?

      – При помощи пароля, мам.

      – Пароля?

      – Да, мам, пароля.

      «И