Все, что мы помним. Брюс Нэш

отвечаю я ей.

      – Я, пожалуй, тоже буду черными, – говорит она и вручает мне горсть этих, как их, с нарисованными на них буквами.

      Мы с приятельницей некоторое время играем в скрэббл. У нас это не особо получается, но нам все равно. У нее свои части доски, а у меня свои. Мы не опираемся на слова друг друга, никогда не используем буквы друг друга, но всегда готовы друг друга похвалить.

      – Что это за слово? – может спросить она.

      – Збтосмти, – отвечаю я ей.

      – Просто поразительно! – говорит она.

      Если кому-то из нас не нравится какое-то слово, мы хватаем буквы в горсть и швыряем их на пол, чтобы потом их подобрала девушка из Перу.

      Через какое-то время моя приятельница решает, что игра окончена.

      – Я выиграла, – объявляет она. – Но не расстраивайтесь, Роза, вы отлично сражались.

      – Знаю, – говорю я ей. Она всегда называет меня по имени, когда ей хочется повыделываться.

      – Увидимся за обедом? – спрашивает она. – Я думаю, сегодня будет что-то особенное.

      Мы обе смеемся.

      Но я знаю, что моей приятельницы здесь нет. Знаю, что сейчас я единственный человек в ее комнате. Я прекрасно это понимаю.

      Моя дочь один за другим переносит горшки с цветами с ковра под моим окном в ванную комнату, где ставит их в ванну. Подхватывая очередной горшок, она лишь вздыхает. Каждое растение в горшке – это еще один тяжкий крест в ее жизни.

      – С тобой точно всё в порядке? – спрашивает она у меня.

      Как видно, успела поговорить с братом.

      – Моя приятельница выпала из окна, – говорю я.

      – Постарайся не зацикливаться на этом, мам, – советует мне моя дочь. Еще один тяжкий крест в жизни ей явно не требуется.

      Я вижу, как она вылетает из окна. То есть моя приятельница. Заляпанная фрикадельками ночнушка с незабудками, как мне кажется, не слишком-то хороший паразит… парашют.

      В моей ванной комнате есть все, что только можно пожелать, в том числе множество приспособлений, которые не дадут вам упасть, сломать шею и так далее. Прямо сейчас она больше похожа на джунгли – из-за растений в ванне. Моя дочь поливает их из такой пластмассовой штуки. Такого вот рода вещами она обычно и занимается. Она беспокоится, что вода из горшков протечет на ковер под моим окном, если я буду поливать их там. Такого вот рода вещи ее обычно и волнуют.

      – Ты приняла свои лекарства? – спрашивает она.

      – Мне их принесла девушка с Сицилии. Вместе с чашкой чая и печеньем.

      Вид у моей дочери раздраженный. Она не любит, когда слишком много подробностей. У нее очень насыщенная жизнь. В ней и так слишком много подробностей – больше уже не лезет.

      – Не знаю, смогу ли я завтра прийти, – говорит она мне. – У Чарити школьная экскурсия.

      – Ничего страшного, золотко. Как она?

      – Я уже говорила тебе, мам… У нее проблемы с биологией.

      – Бедняжка… Образование – это так… важно. А как дела у… другой?

      Она смотрит на меня и вздыхает. Ее расстраивает, когда я чего-то не помню.

      – Фелисити,