Звёздный. Альтернативная история и приключения. Илья Тамигин

привязали к телеге.

      – Премного благодарны, Ваше Благородие Михаил Романович! – поклонился в пояс Василий.

      – Откуда моё имя знаешь? – не на шутку удивилось Их Благородие.

      – Да, вся Хива знает! – пожало щуплыми плечами новоприобретенное движимое имущество, – Слыхом земля полнится!

      Похоронная процессия двинулась было дальше, но тут к Михаилу подошёл англичанин:

      – Господин есаул! Я теперь есть совсем один. Позвольте ходить с вы в Кандагар. Там английски гаррисон. Я готовый платить за еда, конь и защита.

      Сердце у есаула Звёздного было доброе. И в самом деле, что тут бедолаге делать одному? Согласился.

      – Священник нам весьма пригодится, – объяснил он Евгению, ехавшему рядом, – Хоть по воскресеньям службу служить будет. Божье слово послушаем. А то души у нас всех зачерствели изрядно!

      – Воистину! – согласился хорунжий.

      Вечером, когда остановились на ночлег, подъехали отец Василий и Джон. Вдвоём на одном коне.

      – Евграф Васильич! – позвал Михаил Жомова, – Вот, поставь на довольствие батюшку. Он теперь в нашей команде. И мистера Баррела тоже возьми на довольствие и коня ему обеспечь.

      – Эх, на всех харчей и коней не напасёшься, – буркнул себе под нос завхоз, но англичанин услышал.

      – Я платить за коня и еду!

      – Ну, это другое дело! – воспрял духом скуповатый Жомов, – Значит, питание из солдатского котла, считаем по три алтына в день. Конь… тридцать рублей. Бурка второго срока носки – два рубля.

      – Что есть бурка? – озадачился английский моряк, – Зачем мне?

      – Ну, как же! От непогоды укрываться, спать.

      – О! А три алтына это сколько есть монет?

      – Девять копеек.

      – Я согласный! – просветлел лицом Джон Баррел, – Вот, бери… мани!

      И отсчитал эквивалент сорока рублей российскими, персидскими и английскими монетами.

      За вечерним чаем отец Василий поведал свою историю.

      – Служил себе в Оренбурге… Однажды похороны случились. Купец один преставился. От города далеко, сорок вёрст, деревня Покровка. У них в приходе, в селе Знаменском, за два месяца до того священник помер, отец Григорий. Мне бы отказаться, но родственники сильно упрашивали, хорошие деньги сулили. Ну, поехали. Отпел, похоронили купца честь по чести. А обратно ехали только я и возница. И, значит, ногайцы из-за холма наперерез. Ценного у нас ничего не было, потому взяли они нас с собой в Бухару и продали… Восемь лет уж тому. А хозяин мой, Ахмеджан, человек добрый. Не бил, кормил хорошо. Я ему столярничать помогал.

      Тут священник показал руки с мозолями и изуродованными ногтями. Рабочие руки.

      – А намедни из дворца пришли и велели сколотить гроб (а здешние в гробах не хоронят), и похоронить англичанина по христиански, но за оградой кладбища. Ну, вот так и встретилися мы с вами!

      Отец Василий пришёлся по душе всем, даже Шуршику, позволившего ему погладить себя.

      «Значит, хороший человек, без двойного дна!» – заключил