За пределами трепета. Елена Гарбузова

Все это долгое время отчаяния и подавленной воли пропиталось кровью его бывших жертв, извращенными фантазиями, предчувствием будущих пыток и измывательств.

      Санкт-Петербург вынырнул в ночи внезапно, сияя погребальными огнями. Он хищно скалился разводными мостами и зевал бесчувственным камнем. Сталь Невы вонзалась в самое сердце, напоминая о скоротечности жизни. Мучитель находил наслаждение в экскурсионной программе для трагических неудачниц, обреченных на казнь. Он долго и методично, с географической точностью маньяка рассказывал о светящихся в ночи достопримечательностях, словно не веря в истинную цель их визита и умышленно утрируя ложную идею путешествия. Дуло чернело перед глазами, медленно раскачиваясь среди всполохов переднего стекла, омытого слезами дождя. Водитель, суровый парень славянской наружности при подъезде к дому вдруг нарушил обет молчания и тихо сказал:

      – Айрат, не бери грех на душу, отпусти девок. Найдем порасторопнее, с этих воды не пить.

      – Молчи, гнида, ты мне не указ. Открывай двери и можешь ехать домой. Твое дело – помалкивать и обслуживать.

      Дверь захлопнулась, ключ повернулся в скважине и лег в карман тирана, словно провалившись в омут тупика.

      – Раздевайтесь, суки, да поживее. Трахаться хочу, а потом сразу спать. Отрабатывайте дорогу.

      Света резко сорвала с себя майку, стянула спокойными руками джинсы. Немного поколебавшись, она смахнула униженные остатки своего гардероба и обнаженная, удивительно прекрасная, как древнее греческое изваяние, гордо подняла голову:

      – Бери одну меня. Лилю не трогай, она – девственница. Побойся Бога. И не говори, что я недостаточно хороша для тебя, не поверю.

      Образ самой богини плотской любви словно возник в кромешном аду опороченного мира. Это было не предложение, а своеобразный вызов, война, кровавое жертвоприношение во имя дружбы. Мужчина заерзал глазами по обнаженной плоти, скользнул вниз по ногам и вдруг брезгливо сморщился:

      – Фу, сука, отбила все желание. Земля под ногтями, позорище, колхозная дура. Я тебя не хочу больше, займусь твоей подопечной идиоткой.

      Лиля внезапно утратила страх, изумившись непоколебимой воле человека, решившего спасти ее ценой собственной жизни. Девушка подошла к мужчине, прямо подняв на него свои самоотверженные глаза, полные слез от смелости подруги. Она безмерно уважала ее.

      – Зачем Вам это? Отпустите нас, пожалуйста. Я не знаю, как убедить Ваше ожесточенное сердце, но я надеюсь, что Вы еще сохранили в нем остатки любви к людям. Я верю в Вас.

      Слова лились многоводной рекой, словно вырвавшейся из глубин подсознания. Лиля плохо помнила свой монолог позже. Но он длился долго, почти в течение получаса. Она была в своеобразном трансе, вещая нечто за пределами ее понимания. Что-то необычайно простое, но легко открывшее двери, прорвавшее плотину недоверия. Мужчина