За пределами трепета. Елена Гарбузова

в другой – луковица, в третьей – банка маринованных грибов из дома. Все это скудное богатство в умелых руках превращалось в настоящий шедевр кулинарии, казавшийся непостижимо вкусным для неискушенных голодных желудков. Бывали дни, когда еды и вовсе не оставалось. Ловкие мальчишки, обходя все ловушки первых примитивных камер в супермаркетах, притаскивали под объемными куртками настоящее состояние: сало, колбасу, зефир, мороженое и другие влекущие лакомства.

      Комплекс общежитий представлял собой своеобразный ансамбль современных пирамид. Каждый последующий верхний этаж сужался, устремляясь к небу, и это уменьшение площади оставляло на кровле предыдущего уровня эксплуатируемую террасу. Металлические лестницы соединяли плоские крыши друг с другом мистической хваткой, порождая гулкие ржавые связи между студентами. Лиля видела много красивых ландшафтов и зданий в своей последующей жизни, но ничто не могло сравниться по настроению с мерцающей романтикой этого места. Проказливые невинные воришки вытаскивали через тамбур старый стол, чертыхаясь в темноте, случайно вступая в собачьи экскременты. Девушки зажигали свечи, усиливая звездную нежность неба, нарезали украденные запасы и начинался пир, наполненный философскими беседами, чувственными шутками, очаровывающим теплом гитар. Небо города казалось таким близким и родным, свет звезд словно ласкал грифы и отражался в глазах, утонувших в безмятежной радости. Это было время рока, прорвавшихся голосов поколения, надрыва и всеобъемлющей музыки. Тексты были вторичны, они просто дополняли оглушительную магию мелодий. Время русских рок-групп, несущих смысловые нагрузки, отражающие протест, заканчивалось. Лаконичная простота Цоя и лиричный мятеж Наутилуса сменялись постмодернизмом Земфиры с музыкальным потоком сознания. Это был новый вид боли, выплеснутый прямо в лицо, взорвавший привычную рациональность. Западные исполнители все еще бережно хранились в сатанинском, зрелом совершенстве, вырываясь из открытых окон с безграничным упрямством превосходства.

      Студентов мало заботило угасшее электричество в комнатах из-за переизбытка нагревательных приборов и электрочайников, завтрашний день их тоже мало волновал. Они жили в настоящем моменте непостижимого счастья и восхищения молодостью. Звезды в то время не оставались где-то высоко, они предпочитали танцевать рядом и делиться своими секретами. Все было наполнено светом, диким весельем и ликующим вызовом голодной бездне.

      Возможностей для реального изучения архитектуры практически не было. Все лучшие достижения зодчества постигались только благодаря книгам и открыткам. Иллюстрированные учебники в библиотеках тоже хранились в ограниченном количестве, практически недоступном для вдумчивого ознакомления. Конструктивизм Минска растерянно выглядывал из пышных послевоенных ансамблей, модернизма периода застоя и современных хаотичных наслоений. Сталинский ампир,