За пределами трепета. Елена Гарбузова

оперении и подключиться к гневной перепалке. Бывало, что машина с клиентом останавливалась прямо возле студенток, из нее выскакивал плюгавый мужичок с признаками очевидного полового зуда и сбивчиво пришепетывал беззубым ртом:

      – Девочки, помогите. Я знаю, что вы не те самые девочки. Но мне это… ну… требуется. Свербит – не могу. Где найти тех, подскажите, родимые, а? Погибаю.

      Света также владела информацией обо всех бесплатных входах в ночные клубы для девушек. Дешевый алкоголь выпивался заранее перед входом, сосиски воровато ютились в сумках. Для жителей ночного Минска стало привычным явлением видеть высокую девушку с бутылкой кефира в одной руке и кольцом колбасы в другой. Работники фейсконтроля в элитарных клубах смеялись над потрепанными сосисками в кармане сумки и всегда пропускали миловидных студенток, ведь именно они привлекали внимание более состоятельной публики.

      Лиля поначалу зажималась в таких ночных вылазках. Она тихо сидела в уголке, с интересом оглядывая непривычную ночную вселенную. Мир гулкого ритма, отдававшегося где-то глубоко внутри, свечение изысканного неона и зеркальных шаров, раскрепощенность общего опьянения, человеческое месиво, пропитанное потом и флиртом – все вызывало какое-то недоумение и общее напряжение. Но со временем Света научила ее раскрываться и чувствовать себя уверенно вопреки всему. Ведь главное не то, что окружает тебя, а твое собственное отношение к играм судьбы. Принимать жизнь во всем ее разнообразии, наслаждаться и чувствовать, постигать и слушать биение пульса бытия – это ли не подлинное очарование юности? Вся книжная премудрость не идет ни в какое сравнение с философией случайного встречного человека, с его уникальным мировоззрением. Доброта и понимание рождаются не в пыльном знании, а в подлинном соприкосновении с опытом. Зло представляется совсем не таким порочным, многие ошибки прощаются, если знать подоплеку ожесточения и цинизма. Лиля знакомилась с разными людьми. Она танцевала и беседовала со студентами, мажорами, разочарованными семьянинами, криминальными отморозками, профессорами, легкомысленными прожигателями жизни. Это был вводный курс в психологию человеческого духа. Лиля выслушивала пьяные исповеди о боли, отчаянии, обреченной тоске. Редко кто был действительно счастлив. Люди приходили скорее не веселиться, а изгнать избыточные размышления об утраченных надеждах юности. Они даже не настолько нуждались в случайном сексе, их скорее влекла обитель забвения. Клуб стал своеобразным храмом современности, единственной возможностью выплеснуть свою боль в танце и смешении тел. Горожане искали даже не тела, а тепла, постепенно разрушаясь в клоаке отчуждения.

      Лиля открыла сердце для всех одиноких странников, заблудившихся в ночи. Даже представительницы эскорта больше не вызывали у нее отторжения. Это случилось не сразу, вначале она с недоумением поглядывала