Зимняя корона. Элизабет Чедвик

поручения всегда выполнялись слугами и личного присутствия канцлера не требовали.

      – Госпожа, я здесь по очень щепетильному вопросу, который касается внешней политики и будущего королевства. – Бекет вынул из-за манжеты и протянул ей письмо: оно было открыто, но печать короля Франции все еще раскачивалась на шнурке.

      – Что это такое?

      Томас сцепил тонкие длинные пальцы:

      – Госпожа, мы решили, что настал момент посвятить вас в это дело. Мы не поставили вас в известность прежде, потому что не были уверены в благополучном исходе предприятия.

      Алиенора прочитала письмо раз, другой, но никак не могла взять в толк, что за нелепый вздор в нем содержится. Будто бы обсуждается предложение о браке между ее старшим сыном и полугодовалой дочерью Людовика Маргаритой. Людовик выражает желание обсудить сие предложение подробно и приглашает Генриха в Париж сговориться о помолвке и разрешить другие дипломатические вопросы.

      Алиенору затрясло мелкой дрожью, и, ударив рукой по пергаменту, она воскликнула:

      – Кому такое пришло в голову?! – (Мыслимо ли, чтобы дело подобного свойства было устроено без ее участия и зашло так далеко!) – Вы с королем обсуждали это, не посоветовавшись со мной, несмотря на то что речь идет о судьбе моего сына?

      – Госпожа, вам нездоровилось в первые месяцы беременности, и было бы неосмотрительно беспокоить вас, тогда как французский король мог и отвергнуть наше предложение, – ровным голосом ответствовал Бекет.

      – А вы полагаете, что теперь я нисколько не беспокоюсь? – Она снова ударила по пергаменту. – И легко смирюсь с тем, что вы действовали за моей спиной и поставили перед фактом, когда молчать уже невозможно?

      Бекет умиротворяюще развел руками:

      – Госпожа, мы сочли это за лучшее. У нас и в мыслях не было обманывать вас.

      Глаза королевы сверкнули: она презирала его за этот угодливый тон. Алиенора знала, что это его идея. Канцлер всегда представлял Генриху каверзные планы, как драгоценные камни для ожерелья, и тот с восторгом хватал их и немедленно нанизывал на шнурок.

      – Вы, видно, держите меня за слабоумную, милорд канцлер? Вы намеревались меня обмануть.

      – Госпожа, уверяю вас, что это не так.

      Нужно время, чтобы подумать, собраться с мыслями и понять, что делать. Алиенора сложила пергамент неисписанной стороной наружу.

      – Я сообщу о своем решении позже, – произнесла она с королевским достоинством. – Можете идти.

      Бекет прочистил горло и очертил носком башмака круг на полу.

      – Госпожа, ответ уже отправлен. Я еду в Париж, чтобы начать переговоры, – с бесстрастной учтивостью произнес он. – Остальное вам расскажет король, когда вернется.

      У Алиеноры потемнело в глазах. Ее оттеснили; ей намеренно ничего не говорили, потому что знали: она не согласится.

      – Убирайтесь! – задыхаясь, процедила королева.

      Повернувшись к канцлеру спиной, она подошла к оконной нише и села на скамью, обмахиваясь