Зимняя корона. Элизабет Чедвик

стоят всего несколько мешков миндаля и фиников. Существенная экономия.

      Генрих осклабился:

      – Томас, что скажешь? Что, если я заменю тебя обезьяной?

      Бекет неприятно улыбнулся:

      – Уверен, вы нашли бы это очень поучительным, сир.

      Обезьянка уселась поудобнее на плече Генриха, обвила его шею хвостом и принялась старательно искать вшей в его волосах.

      Алиенора расхохоталась:

      – Да она еще более расторопна, чем вы, милорд канцлер. В это просто трудно поверить!

      Генрих оторвал обезьяну от важного занятия, чем вызвал ее пронзительный визг, и отдал животное Бекету.

      – У милорда Томаса очень-очень много обезьян! – возбужденно прокричал Гарри. Он наморщил лобик, подсчитывая. – Двенадцать! Пойдем посмотрим на них, мама, ну пойдем! – Сын дергал Алиенору за руку.

      – Зачем же двенадцать? – Алиенора издевательски воззрилась на Томаса. – А одной что же, недостаточно?

      Томас переглянулся с Генрихом и улыбнулся:

      – По одной на каждую вьючную лошадь с гостинцами для торжественного въезда в Париж, – объяснил он. – А потом их подарят избранным членам французского двора.

      – Все это – чтобы показать Людовику, как много власти и богатства в моем распоряжении, – подхватил Генрих, – ну и позабавить французов. – Король одобрительно похлопал канцлера по плечу таким же жестом, каким поощрил бы коня, успешно выполнившего трюки в манеже. – Томас необыкновенно изобретателен. У него есть не только мудрые обезьяны, но и попугай, читающий «Отче наш» на латыни, и два беркута. – Его глаза засияли весельем и гордостью. – Не говоря уже о своре отборных гончих, сторожевых собаках, а уж мехов, материи и мебели достаточно для убранства дворца.

      – В казне что-нибудь осталось или ты все отдаешь французам? – язвительно поинтересовалась Алиенора.

      Стыдно было представить, как Людовик, с его безупречным вкусом, отнесется к этому чрезвычайно помпезному и столь же вульгарному фарсу, но, возможно, вкусам обычных парижан это зрелище польстит. Сколько денег и стараний тратится на то, чтобы добиться союза, который она не одобряет. Эта мысль Алиенору угнетала.

      Томас затейливо поклонился:

      – Не беспокойтесь, госпожа, я не трачу больше, чем королевская казна может себе позволить.

      – Отрадно слышать, – презрительно ответила Алиенора, но, чтобы повеселить Гарри и удовлетворить собственное любопытство, набросила плащ и отправилась вместе с сыном смотреть на плоды трудов Бекета.

      Со стороны устроенного Томасом зверинца доносился оглушительный шум и немилосердный запах. Алиеноре пришлось прикрыть нос краем вимпла. Как и сказал Генрих, псарня кишела собаками. Черные и рыжевато-коричневые ищейки с грустными мордами, висячими ушами и низким глухим лаем. Длинношерстные гончие, привезенные с уэльских границ. Неугомонные, беспрерывно лающие терьеры, златошерстные мастифы, крупные и мускулистые, как львы, призванные охранять многочисленные повозки с грудами подарков и всякой всячины. Гарри шел от загона к загону,