Зимняя корона. Элизабет Чедвик

не видела столько беременных, но ни одна из них не годилась. Годиерна оказалась единственным зерном среди плевел.

      Алиенора усмехнулась:

      – Осенью всегда рождается много детей. Рождественские гулянья и темные зимние дни способствуют появлению богатого урожая в пору жатвы.

      Изабелла промолчала. Может, это и касалось других женщин, но не ее.

      Они с Алиенорой отправились с шитьем в сад, чтобы заняться вышиванием при ярком свете летнего дня.

      – Как вы думаете, король вернется к тому времени, когда вам рожать? – спросила Изабелла, как только они уселись.

      Алиенора взяла из шкатулки для рукоделия моток шелковых ниток.

      – Обещал, но у Генриха слова часто расходятся с делом.

      Уладив пограничные разногласия с Шотландией, король двинулся покорять валлийского правителя Оуайна Гвинеда и с этой целью повел войска к замку Рудлан. От него давно не приходило вестей, но Алиенора была уверена в успехе мужа. В этот раз они расстались довольно мирно. Перед его отъездом супруги снова сблизились, вместе посетили мессу в бенедиктинском аббатстве Сент-Эдмендс с его роскошным алтарем из кованого серебра с драгоценными камнями. После этого Генрих отправился в Уэльс, а Алиенора поехала в Оксфорд, где коротала время до рождения их четвертого ребенка. Она уловила беспокойство в вопросе Изабеллы и почувствовала легкое раздражение.

      – Нельзя так опекать мужа, ты же ему не мать. Он в состоянии сам позаботиться о себе.

      Изабелла изумленно взглянула на нее и смущенно потупилась:

      – Какое-то время я была ему почти матерью.

      Лицо Алиеноры выразило удивление, но она ничего не сказала – в иные минуты лучше промолчать.

      Изабелла вздохнула и расправила плат под напрестольный крест, который расшивала шелковыми нитками.

      – Мой отец однажды уехал на войну и не вернулся. Я не хочу так же скорбеть по мужу.

      – Такова участь мужчин, их жизнь сопряжена с риском, надо смириться с этим, – отрезала Алиенора.

      – Я знаю и пытаюсь уговаривать себя, но все же волнуюсь. Когда нас поженили, он был еще мальчиком. Я тоже была очень молода, но уже созрела для брака, а он еще нет. Мне приходилось утешать его и утирать его детские слезы. Поэтому я всегда относилась к нему по-матерински.

      Алиенора колебалась: выразить ли подруге сочувствие или намекнуть, что той пора оторвать мужа от своей юбки. В конце концов сочла за лучшее проявить деликатность и прикоснулась к рукаву Изабеллы:

      – Я не могу сказать тебе, когда он вернется. Это зависит от короля. Подумай лучше о том, что Гильом привезет с собой мешок грязного белья в стирку, по ночам станет стягивать на себя одеяло, – есть о чем горевать.

      Изабелла изобразила бодрую улыбку.

      – Я буду вспоминать ваши слова каждый раз, когда во мне проснется наседка; особенно про грязное белье, – заверила она Алиенору, но ее грустные глаза нисколько не повеселели.

* * *

      Плечи Амлена зудели, как будто с внутренней стороны кольчугу