Святые и Убийцы. Фэя Моран

вместе с детства, но… никогда мне бы и в голову не пришло, что он может привносить такие жертвы ради меня.

      – Правда? – спрашиваю я, успокоившись.

      – Да, тупица!

      Сейчас он выглядит ещё более по-детски, чем обычно.

      Я вдруг начинаю улыбаться. Улыбка как бы сама по себе растягивается на губах.

      – Это так мило, Мистлок, – говорю я, потянув руку к его светлым волосам. – Ужасно мило.

      – Отстань! – Он дёргает головой, не дав мне потрепать её.

      – И что мне делать с тобой, а? – снова заговаривает Керан. – Отец же с тебя шкуру сдерёт. С Нурой-то он не впадает в бешенство, она девочка, а что будет с тобой, балда?

      – Сам ты балда! Раз Охотник, значит такой весь крутой? Я тебе докажу, что и я могу быть очень даже крут.

      – Избавь. Не хочу ничего слышать. Оправдываться будешь перед отцом. Идём, несчастье ты наше.

      Они вместе спускаются вниз, а я остаюсь глядеть им в спины.

      Что ж, теперь в команде первоклассных Охотников одна девчонка, не прошедшая Испытание Наездника и остающаяся в статуте ученицы, и один семнадцатилетний мальчишка, готовящийся пополнить ряды Мастеров и умеющий создавать оружие и чинить всё, что угодно.

      Получается не самая благоприятная для такой опасной миссии команда.

      И к чему это всё приведёт? Это уже вопрос открытый.

      Каильта

      Над нашими головами летят макарты. Они точно стражи оберегают карету, на которой мы, покачиваясь, едем вперёд. Микаэль моментами бросает коням приказы, словно они его понимают, а Эфра постоянно косится в мою сторону, будто я каким-то образом задела её честь, а потом улетает вверх на своём коричневом макарте.

      Рядом сидит Мистлок. Взгляд его зелёных глаз устремлён на ножик, который он держит в руке. Заинтересованная этим зрелищем, я подсаживаюсь к нему ближе:

      – Что это? С каких пор ты носишь оружие?

      – Сама как думаешь? Хочешь, чтобы я встретился с одним из этих уродцев безоружный?

      Ножик в его руке сверкает при свете луны. Он ловко крутит им в руке, потом прячет в плаще. Мистлок снимает капюшон, смотрит на макартов над нашими головами и в отвращении морщит нос.

      – Я ведь оставил Сирину одну, – говорит он. – Как же паршиво.

      – У неё есть Хилларк.

      – Этот болван ни на что не годится, ты же знаешь!

      Я всё никак не могу избавиться от желания позадавать ему вопросы о том, что именно он имел ввиду, когда ругался с Кераном. Но вопросы так и остаются у меня в голове, так как смелости озвучить их не находится.

      – Круто ты врезала этому придурку. – Мистлок шутливо толкает меня в плечо.

      – Думаешь, что сможешь мне сейчас угодить? – усмехаюсь я. – Я ведь помню, что ты тогда мне сказал в Сальшане.

      Он цокает в раздражении. Его настоящее лицо наконец протискивается сквозь маску дружелюбия. Снова тот ворчливый Мистлок Атталь, которого я изучила вдоль и поперёк за все годы нашей нерушимой дружбы.

      – Да брось, тупица! – слишком громко кричит он. –