От трёх до тридцати. Евгений Федоров

штаны та пробежись! Век отца и матери не видать! Сукой буду через Батайский семафор! – клятвы были серьёзные и стоило слух проверить.

      По рассказам матери в начале войны, Антон помнил, что у него где-то в Макеевке есть бабушка, которая – мамина мама. Тогда ему было шесть лет.

      А когда Антона с крыши вагона, с обеих сторон сразу, взяли в «клещи» дяди в синих фуражках, они забили плотняком шпаной клоповник в КПЗ (камера предварительного заключения) и стали пытать поодиночке: кто, что помнит о родных местах и родителях.

      Пацаны, как партизаны, стояли насмерть, легавых они, по наущению взросляков, обязаны были водить (мести пургу – врать!).

      Однако, Антон чудом выжил в оккупацию и он уже сам хотел найти крышу над головой. Поэтому, попав в «клоповник» (КПЗ) по пятому заходу, он сразу сообщил всё, что запомнил от матери: фамилию мамы и место, где живёт родня его мамы: город Макеевка.

      Так он и оказался в Макеевском детдоме №3. Детдомы в то время, через ЗАГСы, усердно разыскивали родственников своих воспитанников и, случалось, не безуспешно. Так, например, Доре Борисовне не без труда удалось разыскать только по известной в округе фамилии бабушку Антона, едва она возвратилась из эвакуации в Горьковскую область. Переговоры с бабушкой проходили трудно и вначале без участия Антона.

      Анна Семёновна, бабушка Антона не имела средств на содержание внука: она не получала пенсию. В то время многие, не имеющие трудового стажа, не получали пенсий (бывшая аристократия, бывшие заключённые, тунеядцы и сельчане, не выработавшие нормы трудодней и приравненные к тунеядцам!). Анна Семёновна, как жена крупного коммерсанта, относилась к «лишенцам» первой категории – «буржуинам», она никогда не работала на «совдепию» (на сатану!) и не хотела хлопотать пенсию (у сатаны) из принципа. Она всю жизнь крутила ручку «Зингера» – швейной машинки, и сама поставила на ноги шестерых детей, после смерти мужа, вернувшегося с войны, ещё той, Первой, – «лёгочником» – он попал под газовую атаку…

      Дора Борисовна была членом комиссии ГОРОНО по опекунству и усыновлению Она пояснила, что оформить опеку Анна Семёновна не может, как не имеющая соцобеспечения, а без опекунства она не сможет получить на Антона продуктовые и товарные карточки: замкнутый круг! А без опекунства отдать внука бабушке насовсем, Дора Борисовна не имела права. Порешили, что бабушка напишет заявление и сможет забирать внука Антона на воскресные и праздничные дни в качестве гостевания, до разрешения бабушкой вопроса о её пенсии. (А это, к сожалению, означало – никогда!) С тем и порешили: объявить ситуацию Антону.

      Антон постучался (Дора приучила!) и вошёл в кабинет Доры. На стуле перед ней сидела пожилая, хорошо одетая, женщина (портниха, ведь!).

      – Вот, Антоша, радуйся! Это твоя бабушка! Мы нашли Анну Семёновну и теперь ты сможешь ходить к ней в гости… – объявила Дора Борисовна, подойди к ней!

      Антон неспешно, без эмоций, подошёл к женщине, которая обняла Антона и заплакала. За её спиной Дора