Марафон нежеланий. Катерина Ханжина

ты сама опровергнешь свои слова о том, что все здесь неправда.

      К ним подошел Миша.

      – Вы же не потащите меня туда силой?

      – А ты бы хотела этого? – Адам так беззаботно рассмеялся, улыбнувшись самой юной улыбкой.

      – У тебя упала резинка с косички, я просто хотел вернуть. – Миша тоже рассмеялся.

      А вместе с ним и мы. Сначала легко и неуверенно, а потом все хохотали до слез, переглядывались, вытирали уголки глаз, вдыхали побольше воздуха и снова заливались.

      – Придурки. – Настя развернулась и побежала с пляжа в домик.

      За ней быстро засеменила Маша. Она единственная не смеялась с нами.

      Следующие дни Настя ни с кем не разговаривала, хотя и посещала все занятия.

      Адам сказал, что она сама выбрала себе наказание – обет молчания, лучшее, которое только могло быть.

      – Все в порядке, они просто уехали. – С левой стороны возвращались Рита, Лев и Сава.

      – Вы ходили… туда? Я думала, что все на пляже… – Мне вдруг стало так стыдно, что я даже не подумала о том, что можно подойти и спросить. Что я меланхолично качалась на волнах памяти, пока ребята искренне интересовались судьбой девочек.

      – Мы не смогли просто так лежать, не узнав, что с ними, – с нотками гордости и тоном героя произнес Лев.

      А я даже не заметила, как он покинул свой пост у туалета.

      – И что?

      – Сейчас Адам придет и все расскажет.

      Он пришел через пятнадцать минут в сопровождении всей команды. Молча, жестом, он пригласил нас пройти в домик, где жили подруги. Он сел на один матрас, его команда на другой, мы неровно тоже стали опускаться на пол – своим выжидающим взглядом он дал понять, что, пока последний не сядет в удобную позу, он не начнет. Поэтому все долго возились, сталкивались локтями и коленками, отодвигались друг от друга.

      – Выглядит так, как будто вы ждете интересную историю.

      – Мы догадываемся, почему они уехали. Но хотелось бы услышать полную версию, – сказал Антон, потому что остальные молчали.

      Сейчас вдруг стало понятно: все, что мы навыдумывали утром, в отходняке, – глупые фантазии, навязанные слухами о «Джунглях», об исчезновении той девушки. Саша был прав в том, что имидж Адама очень хорошо работает на привлечение людей. Конечно, мы сами все знаем.

      – Журналист, – хмыкнул Адам, – расскажи мне, почему они уехали. Все вы расскажите.

      Мы переглянулись.

      – Вы думаете, я их выгнал? Я просто подвел итог. Вы выгнали их!

      Практически все вздрогнули. Слышать его низкий приглушенный голос на повышенных тонах всегда неожиданно.

      – Я не первый раз слышу критику в свой адрес, встречаю недоверие и откровенные насмешки. Я бы с легкостью вынес их до конца. Мне их жаль. Я всегда до конца верю, что такие, как они, смогут вынести хотя бы процент из того, что я им даю. Мне их правда жаль. Но вы не такие. Вы жестокие. Расскажите мне, как вы уговаривали меня убрать их.

      Адам встал.

      – Кто первый?

      Мы удивленно переглядывались, ища среди нас того,