Хирургическая ошибка. Гордей Юнов

медленно поползли назад.

      – А если я сейчас в гости зайду? – буркнул Пузырев вслед умчавшейся машине. – Тут у вас медвежатники шастают, а вам хоть бы хны.

      – Ты, что ли, медвежатник? – насмешливый голос раздался за спиной Андрея.

      – Хорошая погода, – развернувшись, Пузырев внимательно разглядывал пожилого, лет шестидесяти, густо заросшего щетиной, мужичка, неслышно подошедшего к нему сзади.

      Отвечать на заданный вопрос, опер, разумеется, не стал. Его вновь поразило несоответствие элитарности поселка и данного персонажа, явно не вписывающегося в окружающий антураж. Из футболки без рукавов выступали жилистые загорелые руки, из-под коротких же мятых шорт торчали худые, бледные ножки, – внешний вид мужика никак не соответствовал этому месту.

      – У вас тут все такие гордые и безалаберные? – Пузырев мотнул головой в сторону закрывшегося забора.

      – Почему же? У нас тут есть и нормальные люди.

      – Вы тоже тут живете? – Андрей обвел взглядом пространство вокруг.

      – Живу, – кивнул с улыбкой мужичок. – А ты, я так понимаю, не местный.

      – Пока нет, – начал сочинять легенду опер. – Но с удовольствием перебрался бы за город. Вот, хожу, изучаю, присматриваюсь. У вас тут никто дом не продает, кстати?

      – Продают, – мужик кивнул. – Но тебе лучше на сайте недвижимости посмотреть, там информации достаточно. Так просто с человеком с улицы никто тут разговаривать не будет.

      – А я смотрю, Вы в этих вопросах сечете, – усмехнулся Пузырев.

      – Нет, но я полицейских за версту чую, – незнакомец буравил Андрея острым взглядом прищуренного глаза. – Кого-то конкретного ищешь? Не бойся, спрашивай. Это я в молодые годы с вашим братом предпочитал пореже общаться, а теперь я готов со всей душой помочь органам. Ненавижу я всю эту шушеру за заборами, и, если ты кого-нибудь из этих нафаршированных жлобов прищучишь, я буду только рад.

      – Если Вы их всех так не любите, почему же здесь живете?

      – Я ж уже сказал, есть тут и нормальные люди. Дочка моя, Вероника, для себя дом строила, но потом хорошая работа за границей подвернулась, вот она с мужем и детьми и укатила. Дом хотела продать, да я запретил, сказал, что сам буду тут жить. Вот, живу. Тут, в принципе, хорошо, просторно. Опять же парк рядом, пруды, утки плавают, что еще на старости нужно одинокому человеку. Так чей дом тебя интересует, товарищ опер?

      – Там, чуть дальше, – Пузырев показал рукой направление, – хирург живет один, пластический. Хотелось бы мне о нем побольше узнать.

      – А, Серов, ну-ну, – мужичок поморщился, – гнида первостатейная.

      – Прямо вот такой уж и нехороший человек? – усмехнулся Андрей, немного удивленный резкой характеристикой, данной хирургу.

      – Хуже не встречал, – усмехнулся мужик. – Меня, кстати, Николай зовут.

      – Андрей, – представился Пузырев, – оперуполномоченный.

      – Не ошибся, значит, что опер, – кивнул Николай. – А насчет Серова… что я могу сказать? Я его редко