Несокрушимость бытия, или Философия зла. Петр Вдовкин

вложило в свое творение определенные черты, в том числе и личностные. Если жестокость присуща моему учителю, то так тому и быть. Я – космическая сущность, мне нет дела до переживания и страдания смертных. Для меня жестокость – всего-то особенность чьего-то поведения.

      А я и не предлагаю тебе, о зеленый странник, испытывать сострадание, на которое ты не способен, ибо не обладаешь физическим телом. Я лишь хочу донести простую мысль: жестокость присуща только смертным.

      Мой учитель еще не привык к новому состоянию своего тела, разума и духа.

      Да, он не привык. Но не потому, что связь со смертным естеством еще сильна в нем. Но потому, что он наглый лжец. Он вовсе не космическая сущность.

      Ересь! Ересь! Ересь!

      Ересь! Ересь! Ересь!

      Ересь! Ересь! Ересь!

      Тогда почему он жесток? Почему он проявляет качество, присущее только смертному? На твоей памяти были вознесшиеся смертные? Именно, как только они достигали высокого для смертного статуса – части мироздания, то их личность менялась. Они познали истину. Оковы плоти, а значит и химии, больше не сдерживали их. Они отринули всю жестокость, но и всю любовь. Они отринули все страхи, но и все мечтания. Взамен они обрели вечность и знание. А жучара коварный от вечности и знания далек так же, как мы – от надежд смертных. При этом даже мы не части мироздания. Мы только космические сущности.

      Твои домыслы полны еретического яда.

      У меня нет домыслов. Я глаголю истину.

      У тебя нет истины – только гниль и отрава.

      О зеленый странник, почему ты, сущность космическая, рассуждаешь подобно смертным? Неужели ты смертный? Нет, ты не смертный. В чем же дело?

      Но зеленый странник промолчал. Он знал ответ, но не мог произнести его. Эти слова пугали его, эти мысли уничижали его. И пугали они его не так, как боится смертный. Нет. Его страх был всеобъемлющ. Он заполнял каждую импульс его нематериального тела. Он будто становился проводником страха. И ничто не могло посоперничать с этим могучим чувством, которое и чувством нельзя было назвать. Это был чувственный колосс, титан всех кошмаров, что мог обрушиться на отдельно взятую сущность и растворить ее внутри своего ужасного естества.

      Двое вернулись к учителю-насекомому, а порождение высказало ему все свои сомнения. Насекомое приняло их гордо и ехидно, но потом добавило. Если существо под черным плащом хочет узнать о той тени, что плывет позади, нужно выполнить еще и третье задание. И, без согласия порождения, коварный жук начал объяснять последнюю свою просьбу, более похожу, конечно же, на жестокий приказ, а не на подвиг героя. Скоро прольется дождь, а ритуалы не помогают в достаточной мере. Действительно, погода подтвердила слова насекомого – где-то вдалеке прогремел гром, но еще красноречивей о дожде говорили черные облака, что затянули весь небосвод. А все эти напасти из-за чего? Из-за еретиков! Они, подобно болезни, поражают все больше и больше жителей. Особенно примечателен тот случай, что произошел, пока порождение и странник