Шахматы. Андрей Дорофеев

и ракет, подумала Лиза. Но защитит ли оно от человека, собирающегося совершить зло против другого живого существа? Нет… Поле не сможет. Есть в мире лишь одна защита от враждебного намерения и безразличия – это другой человек, человек с любовью в сердце и ясной логикой в уме.

      На металлической, под старину двери профессора висела табличка «Входите!». Лиза постучалась и тихонько приотворила дверь.

      – Профессор? Это Лиза, которая… которая Ментор.

      – А-а! Входите, барышня!

      Барнс оказался и правда немолод. На его испещрённой старческими коричневыми пятнами голове совсем не было волос, но улыбка вполлица снимала с него лет тридцать. Он встал из-за стола, на котором сидел за небольшим мерцающим мониторчиком, и радушно распахнул руки:

      – Добро пожаловать в жилище старого отшельника, дорогая!

      Лиза тоже улыбнулась и козырнула ему.

      – Вы здесь не очень давно, сэр? При моем прежнем присутствии на базе Вас ещё не было на посту.

      – Как Вы правы, как Вы правы, многоуважаемая Лиза! Восьмой год я сменяю на посту социолога моего предшественника. А почему, позвольте спросить? А потому что, многоуважаемая, не каждый в силах помочь пяти тысячам персонала в одиночку. Но что это я? Садитесь, дорогая.

      Лиза присела на такой же старый, как и сам профессор, стул, покрытый тряпочкой с неясным жёлто-зелёным узором. Она чувствовала себя легко и по-домашнему в берлоге этого добродушного неуклюжего медведя.

      – Я насчёт проведения тестов. Вы знаете, о каких тестах идет речь, сэр?

      – Как не знать, барышня! Сорок лет преподавания в Гарвардском колледже рассказали мне всё о тестах, многоуважаемая! Сорок лет обучения у своих же учеников рассказали мне очень многое. Вы представить себе не можете, дорогая, насколько многому наставнику нужно научиться у своего ученика. Учителя приходят работать в школы – хорошо ли они подготовлены для такого чарующего действа, как отправление новой личности в мир, где каждый норовит урвать кусок пожирнее? Вот такие дела, барышня. А как с этим у вас, в Союзе, я имею в виду, в России?

      Лиза вспомнила вечное ворчанье класса на любого преподавателя любого предмета, и расхохоталась, забыв, зачем пришла. Барнс, довольный, откинулся на спинку вертушки.

      – Вот так-то, барышня! Где основы? Где основы, я вас спрашиваю? Где? Нет никаких основ!

      Возбудившись, он заходил по маленькой комнатке от двери к платяному шкафу.

      – Вот заканчивает студент колледж, и спросите его, что он помнит из… истории, к примеру? Да, спросите! Он вам скажет – была битва при Ватерлоо! О, это он знает – ещё бы! Был такой вопрос в билете – когда была битва при Ватерлоо! Он точно помнит, когда она была – в… О боже! Забыл!

      Профессор так живо играл речь свою и студента, что Лиза не могла удержаться от улыбки.

      – А теперь спросите – почему? Да, почему? Почему он забыл, что