Серая Утроба. Артум Салгынов

из костяных дудок. Они вламывались во дворы, выбивали двери, вытаскивали наружу пытавшихся укрыться от них горожан. Кое-кто пытался сопротивляться – тщетно, жалко, бессмысленно.

      – Пойдем, у нас есть дело, – сказала мне Гриеза

      – Хорошо, – согласился я. Мне тогда очень нравилось говорить слова, у меня начало получаться это делать правильно, но поговорить особо было не с кем. Гриеза была не из болтушек.

      Мы подошли к дому бургомистра – где уже полтора года гостил рыцарь-грамматик Эйнар Угламадур. Прочие рыцари из его отряда уехали, а он задержался, вместе с двумя прислуживающими ему учениками-оруженосцами. Поговаривали, что он собирался остаться здесь навсегда, жениться на дочери бургомистра и со временем занять его место – старик начинал сдавать и суета по управлению городом давалась ему с трудом. Гриеза отдала мне последний мешок зажигательной смеси – я кинул его в окно. После Слова, произнесенного Гриезой, раздался взрыв и начался пожар. В этот момент на площадь выехал Красноглазый – верхом на невиданном звере, одновременно похожем на волка и на оленя. Ветвистые рога его скакуна были украшены лентами и оберегами, а сам деном держал в когтистой руке костяной рог. Деном дунул в рог – раздался жуткий оглушительный стон, от которого хотелось умереть.

      – Эйнар Угламадур! – заорала Гриеза. – Выходи, трусливый пес. Не вынуждай меня сжигать эту смердящую конуру дотла.

      Красноглазый снова подул в свой рог и прошипел свое «Beshe je» – так, что услышали это все мы, уверен – что услышали и обитатели дома бургомистра. Я видел тени, метавшиеся за подсвеченными дрожащим пламенем окнами, потом дверь распахнулась и на площадь вышел Эйнар Угламадур. Он был без доспехов – в штанах, кожаных сапогах и холщовой рубахе, в правой руке он сжимал рукоять меча – настоящего рыцарского меча с лезвием из Слова. Словно завороженный, я пялился на извивающиеся во тьме огненные руны и трясся от страха – ведь я был вооружен лишь самодельным охотничьим копьем и ножом.

      «Иди и убей его», – приказала мне Гриеза. И я послушно поплелся на встречу грамматику – как мне казалось, на верную смерть.

      На мое счастье, дрался грамматик из рук вон плохо – видимо, слишком полагался на свой волшебный меч. Он нанес рубящий удар, от которого я легко увернулся – жар Слова лишь опалил мои брови и волосы на голове. Я сделал ложный выпад копьем, который он попытался отбить мечом, но я бросился ему под ноги, врезался в него всем своим весом и сбил на землю. Падая, Грамматик выронил меч, при этом сам же поранился об остроконечную пылающую руну Слова. Я навалился на него, подмял под себя, вдавил в стылую землю его шарящие в поисках меча руки. Он сучил ногами и поскуливал. Не зная, что дальше с ним делать я со всей силы вмазал ему в лоб своей тяжелой башкой. Когда я поднялся с ног, подошла Гриеза. Пнула ногой тело грамматика. И сказала: «Так даже лучше, что ты не убил его. Пожалуй, я сделаю с ним тоже, что он сделал со мной». И произнесла Слово, от которого