Серая Утроба. Артум Салгынов

червей. К вылинявшей ткани были пришиты ракушки, разноцветные бутылочные крышки и дырявые камушки.

      – Амулеты от сглаза? – спросила я про эти необычные украшения.

      – Глаза другого мира, – ответил Рамон.

      – Круто, – одобрила я. Стас нахмурился.

      – Вы какие-то странные, – неуверенно пожал плечами Рамон.

      – Да. Странные, – подтвердил Стас. Я обратила внимание, что он не заикался. – Стараемся, прикладываем все усилия, чтобы не слиться с биомассой.

      – Мне в этом проще. Я – чужак в чужой стране.

      – Издалека?

      – Из неотсюда. Батя хотел работать здесь, в К., на дихлофосном заводе. Да только завод закрылся, обанкротился.

      – Ты с отцом живешь?

      – С отцом и Генриеттой, женщиной, которую мы встретили, когда скитались сюда.

      – Так не говорят – «скитались сюда», – поправила я Рамона.

      – Так не говорят те, кто не скитался, – возразил он. – У Генриетты есть дочка-инвалид, Гулька. Они живут с нами. Раньше до начала скитаний, Генриетта работала трубачом в похоронном оркестре. Здесь устроилась на работу кассиром в «Магнит».

      – А почему твой отец захотел работать на дихлофосном заводе? – спросил Стас.

      – Судьба его такая, – недоуменно пожал плечами Рамон. – К счастью, с судьбой своей он где-то разминулся. Возможно, мы заблудились во времени. И теперь, чтобы свести концы с концами, он вернулся к своему старому промыслу, к незаконным метафизическим делишкам. Ничего серьезного, но доход стабильный. Но я все жду, когда ему опять надоест, и мы отправимся скитаться отсюда.

      – У тебя с головой не совсем в порядке, так ведь? – без обиняков, напрямую, поинтересовался мой брат.

      – Если тебя интересует, достаточно ли я сумасшедший, чтобы общаться с вами, то не переживай – я потерплю ваше сумасшествие, – улыбнулся Рамон. – Ну ладно, мне пора, надо покормить моих крысок.

      Сверкнул своими золотистыми глазами. Как я узнала позднее астероидный гиалоз – минеральные отложения в стекловидном теле глаза – был распространенным недугом у тех, кто «прискитался сюда».

      Когда мы стали друзьями, Рамон иногда рассказал нам о местах, откуда он родом. О стойбище на берегу моря, о ржавых остовах кораблей, торчащих из воды и обросших бородами бурых водорослей. О том, какой бесцельной и от того тягостной была жизнь в тех краях. Кто-то из их знакомых и соседей выпиливался, не выдержав этой бесцельности и тягостности. Другие – снимали свои шатры, уезжали в неизвестность, заслышав манящий зов дихлофосного завода или других, не менее странных, предприятий, работа на которых обещает счастье, рутину и благоденствие.

      8. Дихлофосный завод.

      Чем проще молекула, тем лучше наркотик.

      А значит, самый лучший наркотик – кислород.

      Всего два атома. За ним следом – закись азота:

      всего три. Дальше этанол – девять.

      Ну а потом уже хрень с уймой атомов.

      Нил Стивенсон

      «Зодиак»

      «Я