Холодное пламя. Мари Милас

занималась у Ричарда, когда была ребенком, но танцы не совсем то, что мне нравится. Наверное. Я не знаю, что мне нравится…

      – Мне кажется это нормально в твоем возрасте. Когда я была молодой… – посмеиваюсь. – Стоп! Не так. Я все еще молодая. Но когда была чуть младше, то тоже была слегка потеряна. – Хоть и всегда знала, чего хочу.

      Я хотела танцевать.  Хотела быть достойной для всех и для всего. Хотела быть в безопасности. Хотела семью и теплый дом.

      – Мне двадцать два. Многие в этом возрасте уже распланировали свою жизнь на десять лет вперед. Люди из больших городов получают образование, открывают бизнес, не стоят на месте… я же, такое ощущение, живу в книге, сидя на ресепшене в студии танца.

      – Ты бы хотела уехать из Флэйминга?

      Лола хмурится, но выглядит такой удивленной, словно ей даже никто никогда не задавал этот вопрос.

      – Не знаю, – честно отвечает она. – Тут мой дом. Я знаю каждого человека и каждую трещину на дороге. Всех лошадей в «Дыхании» и всех танцоров в другом «Дыхании». – Ее голос звучит тоскливо. – Каждый в этом городе дышит одним и тем же… И я не знаю как дышать по-другому. Никто не знает. Ну кроме тебя, – уже намного веселее добавляет она. – Именно поэтому ты всем так интересна.

      Я собираюсь ответить, что в Лондоне дышать намного сложнее, но громкий гудок автомобиля прерывает меня.

      Мы оборачиваемся и видим уже знакомую машину. Мистер Июль собственной персоной. Вид у него, как обычно, недовольный. Думаю, он даже не очень хотел привлекать наше внимание, судя по Томасу, которого он отбрасывает обратно на пассажирское сиденье, чтобы тот не дотянулся до гудка.

      Машина останавливается, а Лола чуть ли не прячется у меня за спиной, как ребенок за родителем.

      – Привет, Лили. И… Лола, – протягивает Томас, выглядывая из открытого окна. Его волосы в беспорядке, а под глазами залегли синяки. – Садитесь, мы вас подвезем.

      – Ты подвозишь меня с моего первого дня в этом городе. – Я выгибаю бровь.

      Марк недовольно хмыкает:

      – Это делаю я.

      Я театрально прикладываю руку к груди.

      – Стоит ли мне вручить тебе за это медаль?

      – Можешь просто исчезнуть, этого будет достаточно.

      Идиот.

      – Как хорошо, что этого не случится, правда? – мило улыбаюсь я, открывая заднюю дверь, чтобы примостить свой зад на его драгоценное кожаное сиденье.

      Меня встречает ошеломленное лицо Мии.

      – Ради всего святого, у вашей семьи на меня срабатывает радар? – ворчу я, залезая в машину и затягивая туда густо покрасневшую Лолу.

      Что с ней такое? Последние пятнадцать минут она болтала без умолку.

      – Не обращай внимания на этого грубияна. Он позорит нашу семью, – причитает Мия. – Если бы мама слышала это, то она отшлепала тебя, Марк.

      – Мне скоро тридцать, – ворчание Марка, заглушается гулом мотора.

      – Вчера она ударила меня тапком по заднице, когда я сказал Мие, что ей не подходит цвет помады, – рассуждает