На дорогах четырех королевств. Том 2. Александр Воропаев

нащупал рукоятку кортика.

      – Мой жумпал уши отрезать?! – взвизгнул варвар. Биорк украдкой глянул на кострище – не всполошил ли узкоухий своих товарищей. Они уже почти миновали стойбище, еще немного, они бы превратились просто в одну из теней, тянущихся друг за другом к северо-западу.

      – Иди-иди, мужик, – сказал Дежнев и примиряюще поднял в сторону уруктая ладонь. – Чего ты прицепился?

      – Мужик?! – взвизгнул узкоухий, захлебываясь слюной. – Ах ты, бледная немощь! Толстый слизняк! – И он замахнулся на Дежнева тесаком. Целил он при этом Сергею в шею.

      Дежнев инстинктивно закрылся рукой, но уруктай не успел ударить – Шарки залепил сородичу затрещину. Степняк в одно мгновенье рухнул, как подкошенный; его оружие улетело куда-то в траву.

      Не оглядываясь, отряд поспешил дальше, туда, где между холмов двигались тени уруктаевского каравана.

      Кажется, стычка прошла незамеченной. Никто не явился к ним за сатисфакцией. Через четверть часа крепость скрылась за косой тенью одного из холмов, хотя на верхушке его, на ночной траве, еще можно было угадать отблески далекого костра; с остальных же сторон путников окружала ночная степь. Серп Селены сегодня был узенький, как острозаточенный боевой серп и блеклый, но небо вызвездило; просторы междугорья в этом неверном жемчужном свете выглядели необычно и покойно. Караван, растянувшийся длинной рваной цепочкой, плыл по травам, словно по спящему морю. Изредка доносились горловые звуки – их издавали вараны.

      Ганин и Дежнев устроились рядом с Ассандром, на передке арбы, и тихо переговаривались. Хотя, как обычно, говорил больше Сергей (он опять затеял отвлеченный разговор), а его товарищ отпускал короткие междометья: он был чем-то обеспокоен и часто вскидывал голову – всматривался в проплывающие мимо тени.

      – Удивительно, что роль религии в этом мире очень и очень незначительна, – говорил Дежнев. – Я ожидал, что общество, так сильно похожее на наше средневековое, все свое поведение будет выстраивать вокруг каких-нибудь догм.

      – Угу.

      – Наши спутники обязательно, непременно должны были вести идеологические споры – ведь у нас же здесь представители сразу трех местных рас (Малыша я в расчет не беру). Хотя бы заявлять свои позиции… Разве у вас не должны быть друг с другом непримиримые разногласия, дорогой принц, – обратился он к Биорку. Ассандр пожал плечами. – Вот я и говорю: удивительное равнодушие к чужим воззрениям на космологию. А ведь они еще и нас должны были агитировать в свою веру. Чего? – Из под полога донеслось какое-то бормотание. Это, наверное, Грисаму было что сказать. – Лежите, товарищи, тихо. Спите.

      – Все потому, – ответил ему Ганин, озираясь, – что у них волшебное прямо вокруг них, им концепции изобретать не нужно. Вот и выходит, что у них не вера, а знание. Чувствуешь разницу?

      – Да, похоже. Значит у них и не религия тогда вовсе, а наука. Познавание. Так скажем, естествознание и философия. Как у нас. А много у нас сограждане спорят о науке? …спорили, – поправился Сергей. – Совсем об этом не