Самая страшная игра. Наталья Полюшкина

и будут дальше так же поступать, или его принимают в команду. В кино элементарно негде было пинать. Ну не у касс же, не у лотка с попкорном? Матвей понял это, как вступление в бойцовский клуб Айфона, и сказал:

      – Хочу. Я с вами.

      Он прибился к ним в первую очередь потому, что испугался. Он не хотел стать жертвенной овцой. Матвею бы устроили весёлую жизнь, если бы он отказался. Да и кто посмел бы отказать Айфону? Вскоре Матвей привык и перестал дёргаться. Ему нравилось быть среди них. Это были непростые парни из небедных семей, что учились достаточно сносно, чтобы перейти в старшие классы, но на нижней планке допустимого, чтобы никто не принял их за зубрил. При этом Матвей был достаточно умен, чтобы понимать – с ними он ровно настолько, насколько удовлетворяет их интересам. Спортсмен, самбист. Втайне он предполагал, что для Айфона и команды он играет роль охранника и некой гарантии победы в случае драки с чужими пацанами. Ничем иным он не мог объяснить, почему они вообще когда-то подружились.

      Поначалу Матвею их выходки не казались такими уж ужасными. Они чертили на стенах маркерами и писали на асфальте баллонами. Разумеется, не выдержки из Пушкина.

      – Будем просвещать народ на тему сленга молодёжи, – говорил Савва Торгаш, ставя блик на выпуклом бочке буквы в неприличном слове. Они смеялись. Это было второй причиной, по которой Матвей общался с ними. С Айфоном и командой было весело.

      Так было долго, очень долго, пока не началось настоящее «веселье».

      – Бери в карман, – как-то сказал ему Айфон, когда они стояли в магазине. Они пошли за чипсами и спрайтом, по пути Торгаш сказал, что было бы неплохо купить жвачки.

      – Наелся котлет этих на обеде. Нафига они чеснок туда пихают? – бормотал он всю дорогу.

      – Купим, – отвечал Айфон.

      Вот теперь он совал Матвею блок апельсиновой жвачки, по размеру он был, и правда, небольшой, в карман бы влез легко.

      – В руках до кассы донесу, – отвечал Матвей, ещё не веря в происходящее.

      – Нет, в карман.

      Айфон глядел на него тем взглядом, который обычно появлялся в двух случаях: когда Айфон сердился или когда был в бешенстве. Матвей молча взял упаковку и спрятал.

      – Пройдёшь сбоку, мимо рамы, – спокойно, будто они обсуждали погоду, сказал Айфон, не глядя на него. Матвей прошёл за рамой, как и было сказано, улучив момент, когда охранник, старый дед в очках, смотрел в другую сторону. С тех пор он стал так «покупать» по мелочи всё чаще, когда хотели парни или сам Айфон. Сами они тоже «покупали», а после радостно шутили и поздравляли друг друга, считая удачной шуткой. Единственный Матвей так не считал, но продолжал молчать.

      Чем дальше это продолжалось, тем больше Матвей боялся, что попадет уже по-крупному. Их «вылазки» уже редко заканчивались вырезанной на перилах надписью. Не потому что они остепенились, нет. Просто они перешли на новый качественный уровень.

      (через три дня после встречи со старухой)

      В этот день он решил идти в школу в новых очках. После случая