Самая страшная игра. Наталья Полюшкина

шепот, проговорила она, – я никому обычно не подсказываю, но тебе, так уж и быть, скажу! Ты мне нравишься.

      Старуха подтянулась на цыпочках и потрепала Матвея по щеке. Пальцы у нее были ледяные, словно она держала их в заморозке, как стебли сельдерея – когда они еще жили все вместе, мама делала заготовки перед зимой: мыла, сушила и складывала в отдельные лоточки и пакетики «свойский» дачный укроп, петрушку, базилик. И сельдерей тоже складывала. Старухины тонкие пальцы напомнили ему об этом. Матвей удивленно прислушивался к себе. Ни она сама, ни жест ее не вызывал в нем ни капли возмущения.

      – Матвей, послушай. Секрет простой.

      Матвей совсем не удивился, что она знает его по имени. А старуха продолжала:

      – Если болит душа, то надо идти ко мне.

      Матвей прислушался к себе. То напряжение, что чувствовал он с тех пор, когда их семья превратилась из команды в трех разных, почти чужих, не любящих друг другу человека, куда-то испарилось. Он вздохнул и засмеялся.

      – Возьми, – старуха протянула нечто и сунула Матвею в руки.

      – Что это?

      – Подарок для тебя.

      – Что я должен сделать?

      – Надеть.

      – Сейчас?! – Матвей удивился. А старуха рассмеялась.

      – Нет, конечно. Сейчас иди домой. Поспи.

      – А дальше?

      – Наденешь. Когда почувствуешь, что можно. Ну, допустим, завтра, – сказала старуха.

      – И что будет?

      Матвей старался не дрожать, но получалось плохо.

      – Все, что захочешь, – спокойно ответила старуха.

      – Прям всё?

      Матвей все еще не верил.

      – Да. Всё. Чтобы отец не бил. Чтобы в школе хорошие оценки ставили. Чтобы девчонкам нравился. Чтобы брать всё, что захочешь.

      – Любую одежду, какую захочу – тоже?

      – Одежду тоже, – сказала старуха, оглядев его оценивающим взглядом. – Что, поизносился?

      Матвей кивнул, невольно проведя рукой по вороту толстовки. Её было пора давно выкинуть на помойку и купить новую. Но он так привык рассчитывать все деньги на еду и на средства для уборки (за отцом приходилось много, очень много убирать), что на одежду почти не оставалось.

      – Ты сможешь купить всё, что захочешь. Даже то, о чём раньше не думал.

      Матвей не верил своим ушам. Слова старух звучали, как бред. Как очень привлекательный и нужный ему бред.

      – Ты главное загадывай получше, – старуха ухмыльнулась, и на один короткий миг Матвею показалось, что у нее острые, как у акулы зубы. – Вселенная, она же все слышит. Только попроси.

      Чудеса в школе

      Матвею всегда сказочно «везло». Не так, как другим. В детстве он единственный распарывал колени о неизвестно откуда вылезшие арматурины и гвозди, хотя по гаражам лазали все, и падали с них тоже все. Только он умудрялся попасться на рынке, когда мальчишки воровали орехи из корзины у подслеповатой торговки – она всегда стояла с краю, и обхитрить ее мог даже младенец. Но Матвей был единственный, которого она однажды цепко ухватила за руку и опозорила на весь район, причитая, как умалишённая. Только