Механическая принцесса. Кассандра Клэр

месяцев назад дождь барабанил в окна спальни Джема и капли ползли по стеклу, оставляя после себя прозрачные дорожки.

      – И это все? – спросил Джем. – Это вся правда?

      Он сидел за столом, подогнув под себя одну ногу, и казался очень юным. Когда Уилл зашел к нему в комнату и без предисловий объявил, что больше не может притворяться и должен сейчас же сделать признание, Джем играл на скрипке.

      Мелодия Баха прервалась, и Джем прислонил скрипку к стулу, где она теперь и стояла. Уилл вышагивал по комнате и на ходу говорил, говорил, говорил, пока не кончились слова, а Джем все это время не сводил с него тревожного взгляда своих серебристых глаз.

      – Это вся правда, – наконец сказал Уилл. – И я пойму, если теперь ты меня возненавидишь. Я не смогу винить тебя.

      Последовала долгая пауза. Джем внимательно смотрел на друга, и в глазах его полыхало серебристое пламя.

      – Я никогда не возненавижу тебя, Уильям.

      В животе Уилла похолодело, когда он мысленно увидел перед собой другое лицо, ощутил на себе взгляд серьезных голубовато-серых глаз. «Я пыталась ненавидеть тебя, Уилл, – призналась она, – но у меня ничего не выходит». И сейчас Уилл с болью осознал, что сказал Джему не «всю правду». Было еще кое-что. Была его любовь к Тесс. Но эту ношу он должен нести сам, нельзя перекладывать ее на плечи друга. Ради счастья Джема это нужно было сохранить в тайне.

      – Я заслуживаю ненависти, – дрогнувшим голосом произнес Уилл. – Я подверг тебя опасности. Я верил, что на мне лежит проклятие и что всякий, кто полюбит меня, умрет. И все же я подпустил тебя слишком близко и не противился, когда ты стал мне как брат. Я рисковал твоей жизнью…

      – Но опасности не было.

      – Но я ведь верил, что она была! Джеймс, если бы я приставил револьвер к твоей голове и спустил курок, разве имело бы хоть какое-то значение то, что я не знал, что в барабане нет патронов?

      Джем округлил глаза и рассмеялся.

      – Думаешь, я не знал, что у тебя есть тайна? – спросил он. – Думаешь, я стал твоим другом, не обращая внимания ни на что вокруг? Я не знал, что так тяготит тебя, но не сомневался, что у тебя на плечах тяжкая ноша. – Поднявшись на ноги, он добавил: – Я видел, что ты считаешь себя опасным для всех окружающих и полагаешь, будто нечто внутри тебя может навредить мне. Я хотел показать тебе, что это не так, что любовь не бывает такой хрупкой. Разве у меня не получилось?

      Уилл беспомощно пожал плечами. Ему хотелось, чтобы Джем рассердился на него, ведь так все было бы проще. Всякий раз, сталкиваясь с безграничной добротой Джема, он чувствовал себя совершенно ничтожным. Он вспомнил Сатану Мильтона: «…и посрамленный Дьявол / Почувствовал могущество добра»[8].

      – Ты спас мне жизнь, – сказал Уилл.

      На лице Джема появилась сияющая улыбка.

      – О большем я и не мечтал.

      – Уилл?

      Тихий оклик вернул юношу к реальности. Тесс, сидевшая напротив Уилла в экипаже, смотрела на него глазами цвета дождя.

      – О чем ты задумался? – спросила

8

Цитата из поэмы Дж. Мильтона «Потерянный рай»; перевод А. Штейнберга.