Покой средь маков. Кирилл Андреевич Романов

из троицы братьев. Его имя прямо говорило само за себя: юноша был крайне умён и расчётлив, за что друзья отца между собой нарекли его «талантливым тактиком». Внешне он представлял из себя высокого, светловолосого, стройного юношу в круглых очках – страсть к книгам пагубно повлияла на зрение, но вряд ли этот недуг помешает ему поступить в академию и стать тем, кем ему суждено быть от рождения.

      Харман фон Берх – младший и, по мнению многих, самый красивый из братьев. Однако победы на войне добываются не красотой, а расчётливым умом и силой, которыми этот четырнадцатилетний юноша, к сожалению, обделён. Напротив, Харман был более склонен к искусству: живопись и поэзия – вот что являлось его призванием. Но привитое отцом чувство долга перед страной не давало ему покоя, и поэтому, несмотря на все трудности, этот светловолосый голубоглазый юноша даже не собирался опускать руки и стойко продолжал своё самообучение под девизом «Во славу рода фон Берх!».

      Братья искренне любили свою сестру, а она – их. Пожалуй, эта троица юношей были единственными, с кем А’Ллайс была по-настоящему искренняя. Она рассказывала им всё: от наблюдения за домашними животными до планов по подшучиванию над прислугой и отцом, а также делилась впечатлениями от прогулок и своими самыми сокровенными мечтаниями. Вот и сейчас, когда выдастся подходящий момент, мечтательная во всём девочка поведает своим самым близким о, кажется, мечте всей жизни…

      Парадная дверь гостиной широко распахнулась, отчего все присутствующие прервали свои беседы и засуетились. Громко цокая каблуком вычищенных до блеска чёрных сапог, в зал вошёл высокий мужчина, облачённый в серо-зелёный мундир со множеством сверкающих орденов на груди. Покрытые сединой коротко стриженные волосы были аккуратно причёсаны, знатных размеров бакенбарды ухожены, а на исчерченном старыми шрамами лице застыл строгий взгляд.

      И глаза. Некогда ярко-зелёные, спустя десятки тяжёлых сражений стали почти серыми. В них не чувствовалась жизнь, вместо этого они, словно источая незаживающую скорбь о прошлом, всегда смотрели «в никуда», вдаль, где ничего не было. Как-то раз А’Ллайс подслушала разговор матушки и узнала, что такие глаза называются «взглядом на две тысячи ярдов». Странное название для органов зрения…

      Зал охватило молчание. Одарив всех присутствующих внимательным, тяжёлым взглядом, мужчина вскинул согнутую в локте правую руку к виску, после чего стянул с седой макушки потрёпанную годами офицерскую фуражку – братья рассказывали, что в этом головном уборе их отец сражался за страну.

      – Знаю, опоздал. Приношу извинения, – сухо сказал вошедший офицер, обращаясь к присутствующим. – Служба.

      Его голос был глубок и звучен, но в то же время по-своему печален и безжизненен. Подобный голос главы семейства для родных стал такой же обыденностью, как и вечно опечаленный взгляд…

      – Приветствую всех дорогих гостей, – продолжил говорить мужчина, направляясь к столу. Пройдя вдоль него от начала до конца и добравшись до своего