Остров пропавших девушек. Алекс Марвуд

и движется плавно, как по маслу. Когда холодный воздух соприкасается с горячим, раздается едва слышный чмокающий звук.

      – Прошу прощения, – говорит она, выйдя на улицу.

      – Все в порядке, – отвечает Лоренс, – рано или поздно такое с каждым случается. Забежали чего-нибудь выпить?

      – Вроде того, – говорит она, и из ее глаз ручьем льются слезы.

      С лица Лоренса мгновенно слетает улыбка.

      – О господи… – произносит он.

      Робин становится стыдно. Это же надо – разреветься на пороге дурацкого отеля в присутствии какого-то постороннего англичанина, да еще и на глазах у проходящих мимо женщин: все в платьях подороже годового взноса Робин за ипотеку и отводят взгляд от такого зрелища.

      – Простите, – бормочет она, размазывая по щекам слезы и стараясь закрыть ладонями лицо, – простите.

      – Вам определенно надо выпить.

      Она качает головой и говорит:

      – Я в порядке.

      – Непохоже, – возражает он. – Собирайтесь, и пойдемте.

      – Только не здесь.

      – Не здесь? Ладно.

      Он переводит ее через дорогу и усаживает напротив отеля на скамейку у отвесной каменной стены. Услужливо помогает сесть, будто старушке с хозяйственной сумкой на колесиках, достает из кармана небольшой пакетик, вытаскивает из него салфетку и протягивает ей.

      Она громко сморкается и опять говорит:

      – Простите.

      – Ну что, могу я угостить вас выпивкой?

      – Нет, спасибо.

      – Может, хотя бы воды?

      – Не надо, я…

      Но он уже направился к уличному торговцу, болтающемуся без дела в тени огромного красного зонта у массивного холодильника в стиле 50-х годов.

      Робин шмыгает носом, опять сморкается и пытается собраться. Со скамейки, на которой она сидит, открывается живописный вид. Геометрически правильная пристань для яхт; канатная дорога, ползущая среди пальмовых деревьев по склону, как серебристая многоножка; и сине-черное Средиземное море, тянущееся до самого горизонта. Где бы сейчас ни находилась Джемма, Робин надеется, что дочь любуется таким же видом.

      Лоренс возвращается с двумя бутылками воды «Эвиан», одну из них протягивает ей и садится.

      – Ну что, вам лучше?

      Она открывает бутылку, делает глоток, неожиданно понимает, что ее измучила жажда, и одним махом выпивает половину.

      – Да, простите, – отвечает она. – Пообщалась тут с одним засранцем.

      Лоренс смотрит на пассажиров, выходящих из кабинок фуникулера.

      – Здесь таких много.

      – Вы, вероятно, с ним сталкивались? – спрашивает Робин. – Некий Герберт?

      – Это вы о Бенедикте?

      Она кивает.

      – Вот оно что, – отвечает он, – он и правда совершенный засранец.

      Робин вдруг чувствует, что ее губы растягиваются в улыбке.

      – Один бог знает, как ему удалось заполучить эту работенку, – продолжает Лоренс.

      – Он учился вместе с герцогом, – говорит