Остров пропавших девушек. Алекс Марвуд

можно пожелать. Она находчива, умна, хорошеет день ото дня, а их семья по сравнению с огромным множеством других живет в достатке. Если бы она только была добродетельнее, вела себя скромнее и не дерзила в ответ…

      – Ты правда думаешь, что этого довольно? Что достаточно быть послушной и тогда все будет в порядке?

      С этими словами Донателла прикладывает алоэ под глазом ближе к носу. В дополнение к щеке у нее начинает распухать и переносица. Стоит ей вернуться в «Ре дель Пеше», чтобы подавать клиентам frijoles и пасту al’arabais с кроликом, как весь остров тотчас узнает, что дочь семейства Делиа опять вообразила о себе невесть что.

      Мерседес пожимает плечами.

      – Ради спокойной жизни можно пожертвовать чем угодно, – произносит она любимое изречение их матери.

      Донателла с силой бьет ее кулаком по ноге и кричит:

      – А если мне не нужна спокойная жизнь! Неужели ты думаешь, что это все, что есть в жизни?

      Мерседес потрясена до глубины души.

      – Что ты хочешь сказать?

      – Это! Все это… убожество! Все одно и то же, одно и то же. И так всю жизнь!

      Мерседес вконец озадачена. Все так живут уже тысячу лет. Зачем что-то менять?

      – А что еще то нужно?

      – Да что угодно! – опять срывается на крик Донателла. – За пределами этого острова целый мир!

      Потом шипит от боли и опять прикладывает алоэ.

      Слова сестры повергли Мерседес в ужас. Большой мир таит в себе множество опасностей – так все говорят. Нет ни одной женщины, которая уехала бы из Ла Кастелланы, а затем вернулась обратно.

      – Не говори так, Донита! – восклицает она.

      Сестра отталкивает ее, встает, идет по выложенному известняком полу к старым воротам в виде арки и смотрит на море. У самого горизонта надрывается от натуги контейнеровоз, ржавый и черный, следующий мимо Алжира в свободную экономическую зону Мальты. Ближе к берегу на перекатывающихся волнах к заливу мчит белое суденышко размером с дом, но отсюда для нее совсем маленькое. На передней палубе несколько крохотных ярко окрашенных фигурок греются на солнышке, будто тюлени. Иногда Мерседес видит проходящие мимо суда размером с целый город, там люди лежат рядами, будто тела утопленников, вытащенные из воды после кораблекрушения. И всегда радуется, что они здесь не высаживаются, что у них слишком тесный порт, да и виды с достопримечательностями далеко не сногсшибательные. Ей кажется, что, если бы все они в одночасье сошли на берег, это было бы сродни нашествию саранчи.

      – Я не могу так жить до конца своих дней, – говорит Донателла, – не буду. Если придется, то буду каждый день молиться о смерти.

      Мерседес застывает от ужаса.

      – Тише, святой Иаков услышит!

      – Я тебя умоляю! – восклицает старшая сестра, вихрем врывается обратно в комнату, злобно смотрит на Мерседес. – Ты же не веришь в это все?!

      – Во что?

      – Что святой Иаков убивает грешников, как мавров. Ты серьезно? Он же умер тысячу лет назад!

      – Но потом вернулся, чтобы принять участие в битве при Клавио…

      Донателла в ответ только