Лекции для психологов из супервизорской группы (часть 2). Евгения Белова

могла их удерживать (contain), он отщеплял свои страхи и помещал их в меня. Идея, по-видимому, была такова: если им позволят находиться там достаточно долго, моя психика их модифицирует, и затем их можно будет безопасно реинтроецировать. В том случае, который сейчас пришел мне на ум, пациент чувствовал (возможно, по причинам, подобным тем, что я привожу в пятом эпизоде – с облаками вероятности), что я исторг их столь быстро, что чувства не претерпели модификации, но стали еще болезненнее.»

      Здесь У. Бион описывает принцип контейнера и контейнируемого. У пациента есть невыносимое переживание – страх смерти. Он как будто изымает его из своей психики и помещает в аналитика. Аналитик, как мама, должен переварить этот страх и вернуть пациенту так, чтобы он мог с ним справляться. Но в фантазии пациента страх смерти находился слишком мало внутри аналитика и стал ещё более невыносим для пациента. Как будто младенцу вернули его переживание в ещё более ухудшенном состоянии. Моя пациентка с депрессией так среагировала, когда я спросила о её образе любви: «Что ещё с ним находится рядом». Я переживала как будто я испортила то ценное, что она нашла. Не дала ей побыть с этим, слишком рано вторглась. И в результате её состояние стало ещё хуже, чем до представления образа.

      Идём дальше: «Ассоциации периода анализа, более раннего, чем тот, откуда были почерпнуты мои примеры, демонстрировали возрастающую интенсивность эмоций пациента. Причиной этому служило то, что он ощущал как мой отказ (refusal) принять части его личности». Т.е. пациент хочет спроецировать части себя в аналитика. Но в фантазии пациента аналитик отказывается их принять.

      – Дальше: «В результате он пытался затолкать их в меня со все большим отчаянием и силою. Его поведение в отрыве от контекста анализа могло бы показаться выражением первичной агрессии. Чем насильственнее становились его фантазии проективной идентификации, тем сильнее он меня боялся. На некоторых сеансах такое поведение выражало неспровоцированную агрессию, но я упоминаю эти серии сеансов, поскольку они показывают пациента в ином свете – его насилие было реакцией на то, что он ощущал как мою враждебную защищенность».

      Представьте, что вы пытаетесь поместить во что-то то, от чего вам хочется избавиться. Я представляю себе кувшин с узким горлышком. Вы пытаетесь затолкать что-то, а оно не входит по размеру. И вам кажется, что это кувшин специально сделал узкое горлышко, чтобы вы не могли засунуть в него то, что хотите. Это может вызывать гнев и желание затолкать во что бы то ни стало. Вам действительно очень надо, чтобы это было помещено в кувшин. Но ничего не получается. И проходя мимо кувшина, вы можете испытывать злость, потому что чувствуете невозможность, бессилие положить туда то, что вы хотите. «Аналитическая ситуация создала в моей душе ощущение наблюдения за чрезвычайно ранней сценой. Я чувствовал, что в младенчестве пациент столкнулся