Медленный фокстрот. Александра Морозова

слабо утешило.

      – Я все никак не нарадуюсь, Данечка, – сказала мама, когда молчание стало затягиваться узлом на шее каждого из нас, – что ты приехал к нам с такими хорошими новостями! А то иной раз так волнуешься, особенно когда не знаешь… Ты ведь в последнее время редко выходил на связь.

      – Да, – сказал Даня и подался вперед, к маме. – Вы меня простите. Столько всего было за последние два года. Я где только не мотался.

      – Мы все понимаем, – заверила она. – Ты сам себе не принадлежишь. С таким успехом это естественно. Но главное, что у тебя все хорошо. Еще бы Лаймика с кем-нибудь познакомить…

      – Ма-ам, – протянула я.

      Начинается.

      – Ну а что? – не отступала мама. – Знаешь, Данечка, она совсем не думает о себе, только ученики, соревнования…

      – Мам!

      Я поставила на стол три кружки и села на свое место у стены.

      – А что, шахматист не в счет? – спросил Даня, коварно улыбнувшись, и мне захотелось ударить его под столом ногой, но я бы не достала.

      Что ж, теперь мы хотя бы квиты.

      – Какой шахматист? – Мама посмотрела на Даню, потом на меня. – Игорек ваш, что ли?

      – Мам, чего ты его слушаешь?

      – Я что, раскрыл чужую тайну? – Даня так и сиял.

      – Вырвать бы тебе язык, – прошипела я.

      Он засмеялся и поднес к губам свою кружку. Мама снова повернулась к нему. Она бы никогда не опустилась до того, чтобы устраивать мне допрос. Ее хоть и огорчало, когда я что-то недоговаривала, но она и не высказывала этого.

      – Мы с ним только пару раз пили кофе, – сказала я. – Пока рано нас сватать.

      – Игорек хороший парень, – только и ответила мама. – Порядочный, симпатичный. А как смотрит на Лайму.

      – Мне даже захотелось на него взглянуть, – вставил Даня.

      Почти все проблемы у Литвинова – за небольшим исключением – появлялись оттого, что он не умел вовремя прикусить язык.

      – Я сама видела его только мельком, – сказала мама.

      – Не на что там смотреть, – отрезала я. – И вообще, у меня на носу Новогодний бал. Старшая группа в полном составе выступает. А вы тут со своим Игорьком.

      – Эх, Данечка, – вздохнула мама и повернулась к нему. – Дай хоть тебе на Лайму пожалуюсь.

      – Пожалуйста, пожалуйста, – с готовностью улыбнулся он.

      – Ей до сих пор кажется, что семья – это не самое важное. А я вот не помню, что в моей жизни было важнее мужа и самой Лаймы. Как вспомню то чувство, с которым ждала его каждый вечер домой… словно должно случиться что-то грандиозное. Когда любишь, каждый день случается что-то грандиозное. Наверное, ты, Данечка, меня сейчас понимаешь?

      – Да, теть Вер.

      – Боже, мам! – не выдержала я. – Дай Данечке чаю спокойно попить! А то подавится, бедный.

      Даня хохотнул, а мама проигнорировала мою вспышку гнева и совершенно спокойно сказала:

      – Данечка, а приходи к нам завтра в пять. У Лаймы будет занятие, мы с тобой можем нормально поговорить.

      – Ма-ам! – снова насупилась я.

      А Даня только засмеялся.

      – Заодно