Медленный фокстрот. Александра Морозова

телевизор. Я села на диван, а Даня прилег рядом, положив голову мне на колени. Я гладила его, мои пальцы легко пробирались через шелковистые волосы.

      – Это женская раздевалка, – шмыгнув носом, сказала я.

      Даня лишь усмехнулся и вошел в комнату.

      В обтягивающем танцевальном костюме его еще нескладная детская фигура смотрелась слишком тонкой и чересчур гибкой, как будто костей у него нет совсем. Казалось, если постараться, его можно завязать в узел.

      – Чего ревешь? – спросил Даня и присел на скамейку рядом со мной. – Второе место – это не провал.

      – Но и не победа, – вымолвила я и снова заревела.

      Даня, привыкший к моим причудам, вздохнул, а потом одной рукой обнял за плечи. Несмотря на крайне субтильное телосложение, он был далеко не слабак.

      – Нашла из-за чего рыдать, – ворчал Даня и гладил меня по голове.

      – Я думала, мы возьмем первое, – ныла я. – Мы так много тренировались, не могу поверить, что продули!

      – Да не продули мы, – раздражался Даня. – Второе место – это не так уж и плохо.

      – Самый настоящий проигрыш. Мы могли лучше! – вскричала я.

      – Могли бы – сделали бы! И вообще, прекрати на меня орать!

      Я отстранилась от него, хотела сказать что-то обидное, самое обидное, что только может сказать девочка мальчику, но не смогла ничего придумать и снова зарыдала, уткнувшись лбом в его костлявую грудь.

      Даня снова вздохнул.

      – Дура, – как-то даже ласково шепнул он, и я не стала спорить.

      Даня молча переждал, пока я закончу плакать, потом помог надеть куртку, взял за руку и отвел вниз, где ждала мама.

      – Лаймик, – произнесла она, опускаясь на корточки, чтобы обнять, – что же ты так расстроилась?

      Я почувствовала, как к глазам снова подступают слезы.

      – Лучше не спрашивайте ее ни о чем, – посоветовал Даня. – А то опять реветь начнет.

      Мама кивнула ему с благодарностью.

      – Поехали домой, – сказала она и взяла меня за руку. – Дань, ты с нами?

      – Да. Если можно.

      – Конечно, можно. Сейчас вызову такси.

      Я заметила, что маме стало грустно, и сразу догадалась почему. Ни отец, ни мачеха Дани не пришли сегодня его поддержать. Даже привести и забрать не посчитали нужным.

      Я знала, что костюм, в котором выступал Даня, заказала у портнихи моя мама вместе с платьем для меня. А однажды я случайно подслушала, как она по телефону ругалась с мачехой Дани и говорила, что взрослым людям глупо бойкотировать интересы ребенка и что танцы – такой же спорт, как карате или футбол.

      Я любила маму и всегда хотела быть на нее похожей. Мне нравилось, как она одевалась: платья с узкой талией и пышной юбкой, коротенькая шубка, тонкие колготки, бусы из жемчуга и серебряные браслеты. Нравилось, как мама пахла – чуть сладковатые, с нотами цитруса духи, которые так напоминали мне о любимых солнечных и спелых мандаринах. Нравилось, как на маму обращали внимание мужчины. Даже Даня, этот неоперившийся птенец на нетвердых ногах олененка, время от времени перед ней краснел и терялся.

      – Мам,