На каменной плите. Фред Варгас

корзинку с грибами на стойке у Жоана.

      – Не забыл, он их вообще не ест. Он их раздает. Катрин, Жоану, любому, кто захочет.

      – И часто он ходит за грибами?

      – Почти каждый день. Весь сезон, восемь месяцев в году.

      Адамберг положил вилку и по-новому, с острым интересом, посмотрел на корзинку.

      – Ты хочешь сказать, что он почти каждое утро уходит в лес и набирает полную корзинку грибов, хотя сам их не любит?

      – Именно так, – подтвердил Маттьё, сделав очередной глоток. – Он и лес-то не любит. Как только грибной сезон заканчивается, он туда больше носа не показывает.

      – А как он это объясняет?

      – Никак. Когда его спрашивают, он только разводит руками, и все. И никто не может это объяснить.

      – Но это абсурд. В особенности потому, что такое занятие требует времени и некоторых знаний.

      – Это его пунктик, скажем так. Каждый толкует его по-своему. Кто-то считает, что это обет, или клятва, или воспоминание… Лично я считаю, что это пунктик. Или же он просто любит бродить без всякой цели, и грибы – лишь предлог: может, это капля романтизма, унаследованная от предка.

      – Может, он бродит и мечтает. Со мной такое часто случается, – признался Адамберг.

      – Правда? В строго определенные часы?

      – Разве это возможно? При нашей-то работе! Нет, когда представится случай. Иногда я даже ухожу куда глаза глядят, и это выводит из себя Данглара: он человек ответственный. А еще я могу мысленно странствовать неведомо где, сидя на стуле и положив ноги на каминную решетку.

      – О чем ты мечтаешь?

      – Я не знаю.

      – Опять это твое «я не знаю».

      Совсем рядом церковный колокол прозвонил восемь раз, трактир стал заполняться завсегдатаями, зашли несколько туристов.

      – Сейчас начнутся разговоры да пересуды, – усмехнулся Маттьё.

      – Здесь ведь обслуживают не бесплатно, а жители Лувьека позволяют себе бывать в трактире чуть ли не каждый день? Как у них это получается? Мне кажется, они не очень богаты.

      – Они и вправду небогаты, – понизив голос, ответил Маттьё. – Здесь два тарифа: один для жителей Лувьека, другой для чужаков. Хозяин, Жоан, говорит, что вид пустого зала отпугивает посетителей, и никто не заходит. Местные, сидящие за ужином, служат в некотором роде приманкой, в особенности Норбер. Если бы ты знал, сколько народу приходит сюда, чтобы поглазеть на него и с ним сфотографироваться! Это невероятно. Как я тебе уже говорил, бедняга Норбер – лучшая реклама городка. В туристический сезон только благодаря ему выручка вырастает вдвое.

      – Получается, что без особого распоряжения он не имеет права стричь свои длинные каштановые кудри. Хотя они, конечно, ему идут. Но все равно он раб.

      – В какой-то степени. Но его очень любят, и с ним очень хорошо обращаются.

      – Все, кроме того или той, кто хочет взвалить ему на плечи это убийство.

      Адамберг неожиданно замер.

      – Что с тобой?

      Адамберг словно окаменел, держа на весу вилку