Без определённого места жительства. Валерий Гудошников

Ну, давай понемногу! Хорошая штука, я тебе скажу! И голова не болит, как с водки. В ней же один ацетон. Ты наливай себе ещё, если хочешь. Я ведь на работе.

      В любой авиационно-технической базе есть укромные уголки, где перебравший техник или механик может спокойно отлежаться, не замеченный начальством. Был такой закуток и в аккумуляторном цехе. В его углу стояла маленькая размерами два на два метра металлическая будочка с небольшой дверцей, на которой всегда висел замок. На двери надпись: «Инструменты». А ниже: «Осторожно, кислота». Дверь эта была с секретом, ибо легко открывалась вместе с замком простым нажатием руки в нужном месте. А внутри была небольшая лежанка. Туда-то и уложил аккумуляторщик вырубившегося Мыльникова.

      В восемь вечера Славу разбудили.

      – Пора домой, мой друг, смена закончилась. Как самочувствие?

      Слава сполз с лежанки, шатаясь, вышел из железной конуры и огляделся единственным глазом. Второй затёк полностью. Он прищурил глаз от яркого света, бьющего в окно.

      – Да, ну и вид у тебя! – ахнул аккумуляторщик. – Не рожа – а весенняя радуга. Как же ты домой поедешь?

      Аккумуляторщик порылся в углу и достал грязные стоптанные ботинки без шнурков, валявшиеся там много времени и брошенные неизвестно кем.

      – Вот, одень, до дома доедешь. А сапоги свои сними. Да, и очки нацепи, не так заметно будет твой фингал. Ну и рожа! – снова воскликнул он и успокоил: – Ничего, бывает и хуже. Ну, давай на дорожку, – плеснул он в кружку. – За конец рабочего дня.

      Выпили, закусили дистиллированной водой и зашагали на остановку.

      Дома никого не было. Шатаясь, Слава прошёл на кухню. От вонючего спирта его мутило. Открыл холодильник. Он был абсолютно пуст. Оказалось, что был выключен. На кухонном столе лежала записка: «Уехали в деревню к родителям до сентября. Там легче жить. Заплати за квартиру».

      С минуту он тупо смотрел на тетрадный листок, что-то соображая. Ах, да! Ну, конечно, в деревне жить проще. Особенно летом. Там у родителей жены свой дом, огород. Есть какая-то живность. С голода не загнёшься. А тут, в городе, если и деньги есть – ничего не купишь. Полки магазинов совсем пусты.

      Ему захотелось есть, и он открыл ящик стола. Там кроме многочисленных талонов на продукты ничего не было. Выругавшись, швырнул их обратно и открыл нижний ящик стола. Там стояла вазочка с несколькими кусочками сахара, пустая банка от чая, продававшегося по талонам, и кусок заскорузлого хлеба, завёрнутого в полиэтиленовый мешочек. Встряхнув банку, он обнаружил на дне немного чая. Это было всё.

      Вздохнув, поставил кипятить чайник. Выпив два стакана крепкого чая, сел у окна и закурил. Надо было думать о завтрашнем дне.

      Утром проснулся рано. Принял душ, припудрил заплывший глаз, надел свежую рубашку. В шкафу прихожей отыскал старые туфли, привёл их в порядок. Ничего, ещё послужат. Хорошо, что когда-то не выбросил. Затем постучался в соседнюю квартиру. Дома была одна хозяйка, которой он и живописал о своём бытие в последние дни. Смысл был таков: беда случилась, ни денег, ни документов. И как назло семья в деревню уехала. И испросил денег до получки.

      Соседка