Без определённого места жительства. Валерий Гудошников

на всё необходимое хватало. Имелся свой угол, хлеб с маслом тоже был. А что ещё надо? Иного ведь никогда и не знали.

      Вертолёты круглый год работали на оперативных точках в отрыве от базы. Но раз в месяц они прилетали на несколько дней домой для проведения регламентных и профилактических работ, для замены отработавших свой срок агрегатов. Тогда в семье был праздник. Из районных центров он привозил мясо, масло, яйца и другие продукты, которых нельзя было найти в магазинах миллионного города последних советских годов. Через несколько дней он снова улетал и праздник кончался. Возможно, так бы и просуществовала эта семья до наших дней, не начнись в стране ельцинская экономическая вакханалия. Цены взлетели в десятки, затем в сотни раз. Зарплата за ними не поспевала. Для большинства людей, едва дотягивающих до очередной получки, это был шок.

      Получки стали подачками, нет, скорее циничным издевательством, а если у кого и были сбережения – накрылись медным тазом.

      В феврале Мыльников прилетел с экипажем на базу. Получили зарплату за январь и…

      – Как же с такими деньгами домой ехать? – обескуражено посмотрел Слава на командира. – При нынешних ценах этих денег и на неделю не хватит.

      – Не знаю, – вздохнул командир и кивнул на моториста. – А вот он ещё меньше нас получил. К тому же алименты с него удержали.

      – Тридцать семь рэ и сорок коп, – хмуро улыбнулся тот. – Жена выгонит.

      Вечером приехали в город, зашли в ближайший магазин и были шокированы. По прежнему пустые полки, но кое-что уже было. И не было никаких талонов. На ранее пустых полках появилась водка, некоторые продукты, сигареты. Люди заходили, хмуро смотрели на ценники, кивали головами и уходили. Никто ничего не покупал.

      – Будь он проклят этот козёл Ельцин! – воскликнул, глядя на ценники, Мыльников. – Что же дальше будет?

      Что будет дальше, не знал никто, в том числе и «этот козёл», ударившийся в беспробудное пьянство то ли оттого, что добрался, наконец, до высшей власти, то ли понимая, что натворил. Но для него пути назад уже не было. Впрочем, не было пути назад уже и для страны.

      По старой авиационной традиции, уходящей корнями в истоки авиации, сбросились, купили водки, зашли в ближайшую столовую. Там было пусто. Из-за дороговизны с Нового года эти заведения лишились клиентов и стали закрываться.

      Домой идти не хотелось. Первый раз пили не с радостью по случаю долгожданного прилёта. Всех, кроме холостого механика, волновал вопрос: что сказать домашним о своей зарплате. Как на неё жить?

      Слава молча встал и сбегал за второй бутылкой. Так же молча все сбросились и вернули ему деньги. Молча выпили. Говорить ни о чём не хотелось.

      Приехав домой, Слава застал заплаканную жену. В заводскую столовую, где она работала, рабочие ходить перестали, и весь персонал отправили в бессрочный неоплачиваемый отпуск. Это были первые гримасы так называемых капиталистических рыночных отношений. Холодильник был пуст. Угрюмые дети с надеждой смотрели на его походную сумку, но на этот раз и