Без определённого места жительства. Валерий Гудошников

нет, но вот самогон имеется. Да здесь и он дефицит.

      Долго уговаривать Славу не пришлось. Из магазина они вышли вместе.

      Очнулся он утром на местном кладбище. Нос разбит, один глаз заплыл и не открывается, верхняя губа, казалось, занимает половину лица. Вся форма в грязи, в карманах пусто: ни денег, ни документов. Голова словно залита свинцом. Вспомнил, что на кладбище пил самогон с местными колдырями. Помнил, что доставал деньги, чтобы угостить «хороших ребят». Кто-то ещё дважды бегал за самогоном. Дальше – провал в памяти.

      «А на кладбище всё спокойненько», – вспомнилась песня Высоцкого. «Ни хрена себе – спокойненько, – подумал, трясясь от утренней свежести, Слава, – Мне же вертолёт к вылету готовить пора». Он поднял руку, чтобы посмотреть на часы и не обнаружил их. Ясно. Зато обнаружил, что стоит у могильного холмика в одних носках. Тоже ясно. Хорошо хоть, что догола не раздели, сволочи. Сориентировавшись, зашагал на аэродром. Среди всякого барахла, которое в изобилии возили с собой все авиатехники, нашёл старые кирзовые сапоги, выдаваемые им, как специальную рабочую обувь, которую никто никогда не носил.

      Командир с механиком и мотористом приехали на аэродром, заслышав звуки прогреваемых двигателей. Слава сидел в кабине и пытался вспомнить события прошедшей ночи.

      – Предупреждать нужно, когда на всю ночь уходишь, – накинулся на него командир. – Мог бы и позвонить в гостиницу. Ого! Да ты никак в переделке побывал? Нечего одному шляться. Не сомневаюсь, что виновата здешняя дама.

      – Она самая, – закивал Слава. – Понимаешь, познакомился, в кино на вечерний сеанс пригласил. Ну и всё такое прочее. А от неё возвращаюсь – три амбала навстречу. Ну и… одного я тоже хорошо подцепил, да и второму досталось. Но потом меня вырубили. Вот, – дотронулся Мыльников до распухшего носа. – В себя пришёл – ни денег, ни документов. Как с такой рожей идти в гостиницу? Пошёл сразу на аэродром.

      – Постой-ка, а какие документы у тебя были?

      – Паспорт, свидетельство авиатехника, пропуск.

      – Твою мать! – ахнул командир. – Ну, хрен с ним с паспортом да пропуском. А вот свидетельство! Ты же без него не имеешь права технику обслуживать. Ты это знаешь?

      – Знаю, – вздохнул Слава. – Давай, командир, сделаем так: ты про это не знаешь. А прилетим на базу – сам доложу об утере.

      Так и решили. Вертолёт улетел, а Мыльников стал бесцельно бродить по аэродрому, пытаясь что-нибудь вспомнить из прошедшей ночи. Бесполезно. Голова гудела, и разгоралось желание опохмелиться. Но на что?

      – Слушай, может бензином торганём? – обратился к механику.

      – Можно, – поднялся тот с раскладушки.

      За сто литров бензина им дали трёхлитровую банку самогона. Налили по полстакана, выпили.

      – Я – пас, – сказал механик, когда Слава во второй раз потянулся к банке, – во время работы не пью.

      – Ты тоже не будешь? – повернулся к мотористу. Тот отрицательно помотал головой. – А я выпью, может, легче будет, – дотронулся до заплывшего глаза. – Болит зараза.

      После