Возгарка II. Ксения Ахметшина

для всякого вампира, даже для такого ханжи. И не притворяйся, что не желаешь отведать нашу любезную Агнесс.

      – Коли прикажете, – сухо отвечал Брентано.

      Я вздохнул и покачал головой.

      Неисправимый сухарь. Сам я тоже не возражаю, когда люди режут вены ради удовлетворения моего голода, но употреблять кровь только из кубка считаю чем-то противоестественным. Альберих же людей не кусает принципиально, хотя не является идейным последователем ранних калихан. Его голова попросту набита бреднями о свободе выбора, которые никак не желают выветриваться. Будто всякий жертвователь является в храм по доброй воле, а подставивший вены для укуса обязательно находится под внушением.

      Тем не менее, Брентано верный и надёжный соратник, доказавший это тремя сотнями лет службы и неоднократно прикрывавший меня в бою, ну а воевать мне доводится часто, и занимаюсь я этим ремеслом с истинным наслаждением, ведь оно приносит не только мрачную славу, но и существенный доход.

      Умер Альберих в преклонные годы: клинок ни одного противника так и не сумел достать его, зато подкрался инфаркт. Благословенный инфаркт, я бы сказал. Честное слово, состарься он ещё лет на пять, и я лично свернул бы ему шею. Мне и так теперь приходится постоянно созерцать это напоминание о том, каким мог стать я, пойди всё своим чередом.

      Брентано присягнул мне на верность ещё во времена Сигизмунда, когда мы оба были молоды и смертны. Его семья служит моей с давних пор, и честь её Альберих не запятнал ни разу.

      Чего с прискорбием не могу сказать о собственных родичах.

      Колдовской дар редко наследуют сразу несколько детей одних родителей, но нам с братом повезло. Герберт был младше меня всего на два года, так что на обучение ко двору императора нас отправили вместе. Не стану вспоминать кошмары, которые мы пережили в те юные годы, скажу лишь, что они сплотили нас сильнее прежнего.

      Потому сложно описать, какой стыд, боль и страх я испытал, когда во время торжественной церемонии благословения Герберт отказался испить кровь из кубка, протянутого самим Сигизмундом. Наш отец к тому времени был уже дважды мёртв, так что официальным главой фон Шнайтов считался я. С трудом, но мне удалось погасить гнев императора, а Герберт навсегда потерял его расположение и отправился в Шнайт – на нашу малую родину, так сказать.

      – Что ты творишь! – я гневно мерил гостиную шагами. – Ты хоть понимаешь, какое бесчестие навлёк на семью?

      – Я не стану вампиром, Вальд, – он в сотый раз тряхнул головой, как упёртый ишак. – Не буду пить кровь, не собираюсь никого подчинять своей воле и колдовать для Сигизмунда тоже не буду.

      К тому времени мы уже прошли предварительный отбор и числились в качестве главных кандидатов в дюжину личных магов императора. Нам предстояло исполнять для его величества самые мрачные и трудоёмкие ритуалы, но и награда нас ждала соответствующая. Для сыновей мелкого барона такая карьера была недостижимой мечтой.

      Моей, по крайней мере. Однако братец её не разделял.

      – И