Жизнь ни за что. Книга первая. Алексей Сухих

сказал Володя, – они согласны и все расходы на сегодня за мной.

      – Ура студентам! – хором воскликнули балериночки.

      – И чего я на Сугробина фыркнула. Подумаешь, синяк под глазом. Пусть другие думают, что ему по пьянке досталось.38 Я же знаю, что это не так. И он же мой парень и я его люблю. Но синяк совсем некстати. Теперь в Воткинск, в музей Чайковского с таким синяком нам ехать нельзя. И нужен ему этот бокс. Правда, парень должен быть сильным. Не всегда же ножом резать! – размышляла Ольга Бельская у себя дома и последняя, нечаянная мысль кольнула её в самую глубину сердца, остро напомнив трагедию и беду защитившего её несчастного друга. Он как-то стал затуманиваться, расплываться после начала её любви с Лёнькой. Они с Лёнькой стали близки в его день рождения, состоявшийся через несколько дней после его возвращения из Горького, куда он уехал, не повидав её после похода. А она ждала его возвращения, удивляясь самой себе. И когда он появился и сказал, что ему через четыре дня двадцать лет, она пригласила его к себе. Он принёс шампанское. Родителей не было. Они танцевали под радиолу, любуясь собой. Он ласково её обнимал и целовал волосы.

      – Странно, – сказала она, – всего фактически несколько дней, как мы знакомы, а я совсем, совсем твоя…

      – «Ты моя, сказать лишь могут руки, что снимали чёрную чадру…»39, – ответил он словами поэта.

      – Так сними….

      Она не забывала своего друга и обещалась дождаться его. Но монашеский обет не давала. И всё же совмещённые мысли о двух близких ей мужчинах замутили чистоту её размышлений о Сугробине.

      – Может это случайность, наваждение или как солнечный удар!? Пусть побродит со своим синяком один, а я, может, отойду от этого угара, – сказала она сама себе и чёрная грусть окутала её.

      Весенняя сессия. 1959 года закончилась 30 июня. Учился Леонид старательно, а сдавал в этот раз не блестяще, Но экзамены это и лотерея, и настроение преподавателя, и твоё личное настроение. Отличная оценка была у него всего одна. Но поскольку стипендию давали всем успевающим, то огорчений из-за трояков тоже не было. Тройки были оценкой настроения, а не знаний. Леонид знал, что все предметы он знает на очень «железные» четвёрки. И понимал, что предмет изучил и мог применить полученные знания на практике. А отличную оценку он получил, готовясь к экзамену под оперу «Кармен». Он был в общаге один и перечитывал конспекты. Негромко звучало радио, создавая фон. И вдруг диктор объявил: «Внимание! Начинаем передачу оперы Ж. Бизе „Кармен“. Партию Хозе исполняет Марио дель Монако, партию Кармен Ирина Архипова». Это было нечто и незабываемо. Леонид все три часа передачи сидел в блаженном состоянии. А после ему показалось, что повторять ему ничего не надо и утром вошёл на экзамен в первой тройке и получил «отлично».

      В зачётке стояла печать и запись о том, что имярек переведён на четвёртый курс. Все долги по до сдаче экзаменов были закрыты. Сугробин выдержал самим придуманный не простой жизненный экзамен. Далее

38

В СССР пьянство общественно осуждалось. И правильно. Но в обиход вошла сначала в шутку, а потом всерьёз условность о том, что любая травма на лице у мужчины результат пьянки. А любое требование, например, в магазине встречалось персоналом криком: «Пошёл вон, пьянь. Ещё права качать будет». (Прим. автора) В СССР пьянство общественно осуждалось. И правильно. Но в обиход вошла сначала в шутку, а потом всерьёз условность о том, что любая травма на лице у мужчины результат пьянки. А любое требование, например, в магазине встречалось персоналом криком: «Пошёл вон, пьянь. Ещё права качать будет». (Прим. автора)

39

Строки из стихотворения С. Есенина (Цикл – Персидские мотивы.)