Паница. Татьяна Мосалева

судьбам».

      Александра Петровна накинула старенькое пальто, поправила пуховой платок, оглядела кабинет и вышла, погасив лампу. Но пошла она не в сторону выхода, а вглубь дома – к спальне. У дверей остановилась и, затаив дыхание, прислушиваясь. Тихонько потянула ручку двери. Там в глубине мягко освещённой ночником комнаты ютилось сердечко их дома: три десятка ребятишек мирно сопели в своих кроватках, не зная, пока, что ждёт их дальняя дорога, что скоро придётся прощаться и, наверное, навсегда.

      – Не рви сердце, Санюшка, – послышался шёпот от печки, – успели мы дать им ниточку путеводную. Не пропадут.

      Александра Петровна вгляделась в тёмный силуэт, подошла и присев на кровать, обняла старуху за плечи:

      – Ох, Егоровна, малы ведь наши детки-то, а за порогом не праздник, сама знаешь, какие времена пришли. Страшно мне за них.

      – Любой матери страшно. На то ты и мать. Бойся да переживай – такая твоя материнская доля. Будь дитя твоё хоть пяти, хоть двадцати пяти лет от роду – сердце за него болеть будет одинаково. Страх, если ты ему позволишь, льдиной придавит – ничего делать не даст. Однако же глаза страшатся, а руки – делают. Потому как к страху тоже уважительно надо. Немного страха вдругорядь и не помешает: охолонуться да подумать, что к чему. Так ведь, дочка? Всё хорошо будет с нашими детками. Иди отдыхай. Завтра хороший день. Гости важные придут – достойно надо встретить.

      – Кто это? Вроде никого, кроме Ирины Константиновны не ждём.

      – Ступай. День придёт и гостей приведёт.

      Александра Петровна вышла на крыльцо. Вдохнула морозный воздух. Хорошо! Люблю зиму! Поплотней запахнула пальто и начала спускаться по промёрзлым ступенькам. Снег под валенками громко заскрипел, и она подняла голову к небу: сколько звёзд!

      «Красота-то какая огромная! А я-то какая маленькая…. И беды мои маленькие – „человечешные“, – улыбнулась она словечку маленькой Светы. Вот сяду на „ошлядку“ и ускачу от них далеко-далеко: за синие моря, за густые леса, за высокие горы».

      И как-то сразу отлегло от сердца, захотелось улыбнуться, а ещё захотелось развернуться и побежать обратно. Проскользнуть потихоньку в мирно сопящую спаленку, приткнуться к сухому боку Егоровны, и проспать под присмотром мудрой старухи до утра. Еле сдержалась, чтобы тут же не осуществить свою странную прихоть. Но она только оглянулась на усадьбу и быстро-быстро засеменила прочь.

      На следующее утро всё шло своим чередом. Дети завтракали и расходились по классным комнатам. Воспитатели готовились к первому занятию. В музыкальном зале под жёсткими пальцами Зои Францевны из последних сил гремело старенькое пианино.

      Александра Петровна скинула на вешалку пальто, мимолётно взглянула в зеркало, поправила выбившуюся прядь, со стола подхватила пухлый блокнот и пошла на обход: старт на кухне, финиш в методическом кабинете.

      Короткий зимний день. Обыденные хлопоты. Вот к калитке подъехал УАЗик –