Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.. Вадим Парсамов

«Les Orientales». Идейно-художественные трактовки образа Наполеона в этих двух сборниках резко различны. В первом литературное новаторство сочетается с политическим консерватизмом. Реставрация Бурбонов по-новому высветила роль контрреволюционных сил в недавней истории Франции. Гюго в своем раннем творчестве отдал щедрую дань этому «новому» взгляду. Тема жертвенности людей, подтвердивших ценою жизни свою верность престолу, является одной из основных в его одах. Сами сюжеты подсказывали выспренний, высокоторжественный стиль с ярким метафоризмом и эмоциональной напряженностью. Поэтический мир од Гюго поделен на две резко контрастные части: силы революции, воплощающие адское начало мрака и преступлений, и монархисты, жертвующие собой во имя престола. Оба эти мира достигают предельной идеализации как абсолютное зло и абсолютное добро.

      Все зло революции с ее последствиями сконцентрировалось в Наполеоне. Об этом идет речь в оде «Buonaparte». Тексту предшествует эпиграф: «Te Deo», выражающий основную мысль произведения: Наполеон – это живой бич (un fléau vivant), посланный Богом в наказание французам за их преступления. В первой главе оды речь идет о том, что периодически Бог посылает на прогневавшие его народы проклятых избранников (élus maudits) для осуществления кары:

      Ils ont sur les peuples coupables

      Régné par la flamme et le fer

      Et dans leur gloire impie, en désastres féconde,

      Ces envoyés du ciel sont apparus au monde,

      Comme s’ils venaient de l’enfer![210]

      Преступлением, достойным такой кары, по мнению Гюго, является Французская революция с ее цареубийством. За это Франции был послан Наполеон. При всей масштабности его деятельности сам Наполеон был всего лишь ужасной игрушкой (le jouet formidable), которая терзала вселенную (tourmentait l’univers). Поэтому в итоге он так же легко был низвержен, как и появился. В его поражении нет заслуги тех, кто одержал над ним формальную победу. Неслучайно Гюго называет англичан, стерегущих Наполеона на острове Святой Елены, побежденными (vaincus). Конец Наполеона закономерен и его оценка не вызывает у Гюго сомнений:

      Ils passa par la gloire, il passa par le crime

      Et n’est arrivé qu’au malheur[211].

      Однако автор на этом не останавливается. Последнюю главу он полностью посвящает развенчанию посмертной славы Наполеона:

      Peuples, qui poursuivez d’hommages

      Les victims et les bourreaux,

      Laissez-le fuir seul dans les âges; —

      Ce ne sont point lá les héros!

      Ces faux dieux, que leur siécle encense,

      Dont l’avenir hait la puissance,

      Vous trompent dans votre sommeils;

      Tels que ces nocturnes aurores

      Oú passent de grands météores,

      Mais que ne suit pas le soleil[212].

      Идейная основа оды Гюго не оригинальна. Это широко распространенные во Франции периода Реставрации взгляды ультрароялистской партии[213]. Русскому читателю они были знакомы из произведений Ж. де Местра, Ф. Р. Шатобриана, Л. Г. А. Бональда и др. Однако в области стихотворной формы Гюго производил впечатление новатора[214].

      В предисловии к сборнику «Odes et ballades» 1822 г. Гюго отмечал тесную связь поэзии и политики: «Есть два умысла в публикации этой книги – умысел литературный и умысел политический; при этом, по мысли

210

Они царствовали над преступными

народами огнем и железом.

И в своей нечестивой славе, в обильных разрушениях

эти посланники неба появились в мире,

как будто они пришли из ада (фр.)

211

Он прошел через славу, он прошел через преступление

И окончил только несчастьем (фр).

212

Народы, вы продолжаете чествовать

жертвы и палачей,

предоставьте им совершать

в одиночестве свой бег в будущее;

там они отнюдь не герои!

Это ложные боги, которым их век кадит фимиам,

но будущее ненавидит их правление,

вы заблуждаетесь в вашем усыплении;

они подобны ночным зорям,

когда проносятся большие метеоры,

но за ними не следует восход солнца.

213

О связях Гюго с ультрароялистами см.: Venzac G. Les origines religieuses de Victor Hugo. Paris, 1955. P. 363–382.

214

Неслучайно В. К. Кюхельбекер связывал с именами Гюго и А. де Виньи развитие европейского модернизма. См.: Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. С. 317. О восприятии Гюго в России см.: Алексеев М. П. Виктор Гюго и его русские знакомства. Встречи. Письма. Воспоминания // Алексеев М. П. Русская культура и романский мир. Л., 1985. С. 373–508.