Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.. Вадим Парсамов

Читать онлайн.
Название Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.
Автор произведения Вадим Парсамов
Жанр Биографии и Мемуары
Серия Русская история (Алгоритм)
Издательство Биографии и Мемуары
Год выпуска 2016
isbn 978-5-906817-57-0



Скачать книгу

Soleil dont je suis le Memnon![219]

      От консервативно-монархической концепции оды «Buonaparte» ничего не остается. Величие Наполеона делает бессмысленным любую моральную и политическую оценку его деятельности: Tu domines dans notre âge; ange ou démon, qu’importe?[220]

      В. Л. Давыдов явно не принимает ни одну из концепций своего «учителя». Хотя трактовка Наполеона в «Les Orientales» ему явно ближе. Это видно уже из заголовка. Рядом с французским именем Наполеон стоит восточный вариант его фамилии Бунаберди, заимствованный из названия стихотворения Гюго[221]. Однако если у Гюго эта арабская форма имени Бонапарт мотивирована тем, что стихотворение представляет собой монолог араба, то у Давыдова оно является отсылкой к тексту Гюго. Поэтический язык Гюго декабрист использует для построения иного образа Наполеона.

      Давыдов сохраняет основной мотив оды своего предшественника: Наполеон – посланник мстящего Бога (Dieu vengeur). Однако если для Гюго он всего лишь слепое оружие Провидения: живой бич (fléau vivant), не знающий пославшего его Бога (ignorant Dieu qui l’avait envoyé), то для Давыдова он ангел-истребитель (l’ange exterminateur), его рука метала некогда Божий гром (sa main jadis lansait la foudre // de ce Dieu). По сравнению с Гюго Давыдов указывает более конкретно объект, на который направлен Божественный гнев. У Гюго это французская нация в целом:

      Naguére, de lois affranchies,

      Quand la reine des nations

      Descendit de la monarchie,

      Prostituée aux factions[222].

      Называя Францию королевой наций, Гюго тем самым увеличивает масштабы ее преступлений. Давыдов нигде прямо не говорит о Французской революции, но Наполеон в его представлении – враг феодально-монархических режимов в Европе, и в этом смысле он продолжает революцию:

      … son bras reduisait en poudre

      les Rois jouets de la fureur[223].

      В отличие от оды Гюго Наполеон у Давыдова не только разрушающая сила. В его стихотворении намечен и противоположный мотив спасения, и даже жертвенности. Наполеон назван великим Прометеем (ce grand Prométhée). Заимствуя у Гюго два образа, между которыми в тексте оды нет прямой связи: Наполеон – посланец ада и Наполеон – венчаемый папой римским (Il fallut presque un Dieu pour consacrer cet homme[224]), Давыдов сближает их, создавая контрастную картину деятельности Наполеона: son nom… va flottant de l’Enfer aux autels[225]. Эта контрастность отличает стихотворение Давыдова и от двух других текстов Гюго, где противоположность характеристик, как уже отмечалось, не имеет никакого значения.

      Интерпретируя деятельность Наполеона в системе бинарных оппозиций (la gloire ↔ le crime; le hazard ↔ le destin; le sommet ↔ l’abyme[226]), Давыдов подчеркивает таинственный характер его миссии, который остался не понятым ни миром, ни Францией и который так и останется тайной вечного Провидения и человеческой загадкой.

      Таким образом, в осмыслении наполеоновского «мифа» декабристами отчетливо выделяются три этапа. Первый связан с войной 1812 года и началом формирования декабристской идеологии. Для него характерно резкое неприятие как Наполеона, так и французской культуры в целом. Второй этап относится к периоду деятельности тайных обществ, когда на первый план вступает представление о Наполеоне как узурпаторе власти и вместе с тем великом политическом деятеле. Тайное стремление



<p>219</p>

История и поэзия, он соединил основания ваших вершин.

Пребывая в растерянности,

я не могу затронуть ничего великого

В этих возвышенных мирах,

без того чтобы не коснуться его имени;

Да, когда ты мне являешься для преклонения

или проклятия,

Песни сами слетают с моих воспламененных губ,

Наполеон! Солнце, Мемноном которого я являюсь (фр.).

<p>220</p>

Ты царствуешь над нашим веком; ангел или демон, что за важность? (фр.)

<p>221</p>

Сам Гюго так объясняет происхождение этого имени: «Имя Бонапарт в арабской традиции стало Бонаберди. Смотрите по этому поводу любопытную заметку в поэме гг. Бартелеми и Мери “Наполеон в Египте”» (Hugo V. Les Orientales P. 224.).

<p>222</p>

Недавно, когда нарушив законы,

королева наций

от монархии опустилась до того,

чтобы проституировать перед мятежниками (фр.).

<p>223</p>

…его рука низводила в прах

Королей, жертв его ярости.

<p>224</p>

Потребовался почти что Бог, чтобы освятить этого человека (фр.)

<p>225</p>

Его имя… перетекает от ада к алтарям (фр.)

<p>226</p>

Слава – преступление, случай – судьба, вершина – пропасть (фр.)