Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.. Вадим Парсамов

[147], а о том впечатлении, какое эта миссия произвела на офицеров, вспоминал декабрист П. Н. Свистунов: «В 1812 г. в Семеновском полку, стоявшем на биваках под Тарутиным, в то время как маршал Лористон неоднократно навещал в Леташовке князя Кутузова для переговоров о мире, оказавшихся впоследствии удачною хитростью русского главнокомандующего, мысль о готовившемся будто бы унизительном для России мире до того взволновала молодых офицеров, что они дали себе слово не прекращать борьбы с врагом, образовать партизанские отряды и с помощью крестьян преследовать неприятеля, пока он не покинет русской земли»[148].

      В действительности была всего одна, а не несколько встреч Кутузова с Лористоном. Она состоялась 23 сентября. Лористон прибыл в главную квартиру с письмом от Наполеона, в котором говорилось о желании императора «положить предел этой распре между двумя великими и великодушными народами и прекратить ее навсегда». Кутузов отвечал, что он «навлек бы на себя проклятие потомства, если бы сочли его главным виновником какого-либо соглашения». Тогда Лористон просил Кутузова исходатайствовать для него у Александра I разрешение прибыть в Петербург, а до получения ответа объявить перемирие. Кутузов обещал послать запрос в Петербург, но в перемирии отказал. Тем не менее Александр, узнав об этой беседе Кутузова, остался недоволен самим фактом вступления в переговоры с представителем Наполеона[149]. Свистунов, хоть и неточен в деталях, в действительности очень точно передает настроение, царившее в войсках.

      Наступление русской армии от Тарутино до Березины мемуаристы описывают, в общем, одинаково, останавливаясь, как правило, на деталях операций. В целом характер войны ими был уже понят. Понимая войну 1812 года как отечественную и народную, декабристы видели главную причину победы в том едином патриотическом духе, которым был охвачен весь народ. Уяснение этого мешало декабристам принять, с одной стороны, официальную версию о решающей роли царя и дворянства в войне, а с другой – французскую версию о решающей роли мороза.

      С. Г. Волконский в своих «Записках» приводит разговор, который состоялся у него с Александром I в 1812 г.:

      «Тут он мне сделал следующие вопросы:

      1-й. Каков дух армии? Я ему отвечал: “Государь! От главнокомандующего до всякого солдата все готовы положить свою жизнь к защите отечества и вашего импер[аторского] величества”.

      2-й. А дух народный? На это я ему отвечал: “Государь! Вы должны гордиться им; каждый крестьянин – герой, преданный отечеству и вам”.

      3-й. А дворянство? “Государь! – сказал я ему, – стыжусь, что принадлежу к нему: было много слов, а на деле ничего”»[150].

      Идея народной войны и решающей роли русского народа в победе над Наполеоном становится основной в декабристском понимании войны. Такая концепция позволяла сместить угол зрения с военного на моральный характер войны. Понимая, что военные операции русского командования далеко не самая сильная стороны

148

Свистунов П. Н. Сочинения и письма. Иркутск, 2002. С. 285.

149

Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. СПб., 1898. Т. 3. С. 120–121.

150

Волконский С. Г. Записки. С. 216.