Ночевала тучка золотая. Солдат и мальчик. Анатолий Приставкин

халате и в белой косыночке, завязанной на затылке узлом.

      Тетка Зина зорко приглядывала за колонистами, гнала самых любопытных от дверей, кричала на весь двор:

      – Уж эти шкелеты! Откуда такую шушеру привезли?! Это ведь стыд-позор, глаза бы мои не глядели на их лёбра!

      Голос у нее пронзительный, слышно в любом конце заводского двора.

      Но однажды, покричав так, она вдруг поманила к себе Сашку, он оказался ближе, спросила его:

      – Ты, малой, откеда?

      – Я? – спросил Сашка, не подходя близко, он не знал, что ожидать от тетки Зины. – Я из Томилина…

      Тетка кивнула. Будто могла знать, где находится Томилино.

      Может, слово поняла как надо? Томилино, где томятся.

      – А родители твои игде?

      Сашка пожал плечами, отвернулся. Он на такие вопросы не отвечал.

      – Один, что ли?

      – Зачем – один? – огрызнулся он. – Нас двое!

      – Как это – двое? С кем – двое? – допрашивала настырная тетка.

      – Ну… С братом.

      – Ишь ты, – произнесла тетка, посмотрев в ту сторону, куда указал Сашка. Колька сидел у корзины и жрал помидор. – Вы что же, двойняшки?

      Сашка подумал, кивнул. Он не знал, что такое двойняшки, но понял так: раз двое – называется двойняшки.

      – Позови ево-то, – приказала тетка Зина.

      Она сердито оглядела Кольку и покачала головой.

      – Ладноть. Я вас потом размечу, – решила будто про себя. И поманила рукой: – Сюды ходите…

      Двери в это время в цехе были закрыты: перерыв.

      Тетка Зина ввела их в запретное царство, где стояли огромные, высотой в одноэтажный дом, котлы, они шипели. У каждого котла была железная лесенка.

      Тетка Зина посадила их на ящик под лесенкой, достала банку, наполненную какой-то желтой кашицей, похожей на детский понос.

      – Ешьте тут, вот ложки. По цеху не шлундать! Ясно?

      Братья кивнули, уставясь на банку.

      Уходя, тетка Зина пояснила:

      – Это икра… Баклажанной прозывается. Ее бы по-нормальному с хлепцем, да хлепца-то нету. Без хлепца, значит…

      Тетка ушла. Тут и набросились. Пошли загребать ложками! Так быстро замелькало: сами опомниться не успели – кончилась! Она и не жевалась, а всасывалась, нежная, теплая, пахнущая так, что сладко кружилась голова.

      Кузьмёныши вылизали пальцами банку, засовывая их по очереди, зеленоватое стекло заблестело от чистоты. И уж через минуту всего-то, которую и отсутствовала тетка Зина, они сидели, уставясь на пустую банку голодными глазами. Им хотелось еще.

      Тетка Зина посмотрела на них, на банку, крякнула от досады. Но больше от удивления:

      – Чемпиёны! По скорости!

      Она протянула Сашке красную тесемочку:

      – Ты у меня меченый будешь. А ты – нет. – Это Кольке. Кольку она приняла как нечто вторичное, который лишь повторял по форме своего брата, но мог и вообще не быть.

      Она взяла из рук Сашки тесемочку,