Алая жажда. Вероника Фокс

Прошу, – она указывает на большую лестницу, ведущую на второй этаж.

      Тина полна сомнений и страха. Я чувствую это по её ауре. Её пульс учащается, сердце бьётся быстрее. Тина ещё раз бросает на меня взгляд, а затем следует за экономкой. Я провожаю её взглядом. Матушка останавливает меня, беря за плечо:

      – Кто она? – спрашиваю у неё, понизив голос.

      – Она не знает, кто мы, – сладостная трель тайны будоражит мою кровь.

      Мы встречаемся взглядами с матушкой.

      – И что ты предлагаешь?

      – Вести себя так, будто ты подросток. И не раскрывать свои способности.

      Хмурюсь. Мать смотрит на меня с застывшим вопросом, и я понимаю его без слов.

      – Почему?

      – Остальное обсудим за ужином, – её холодная рука касается моей щеки. Мать слабо улыбается, а затем, бросив взгляд на лестницу, на которой уже никого не было, исчезает.

      Я ещё секунду стою посреди гостиной, а затем тоже исчезаю.

      Моя комната была с большой кроватью из темного дерева с выгравированными на колоннах летучими мышами и красной-алой тюлью служившей навесом. Шкаф в таких же тонах, письменный стол, стул, ванная с туалетом и прочая мебель, которой я практически не пользовался. Не было надобности. Подхожу к зеркалу и смотрю на себя: темные волосы, ровный острый нос, высокие скулы, ровные губы, карие глаза (на самом деле они красные, но с протеканием времени, они мутировали в карие), достаточно плотное, но не перекаченное телосложение. Стильно одет, харизматично себя веду. Ну как в такого красавца не влюбиться? Сам не понимаю…

      Я часто задумывался о том: почему многие девушки находят меня привлекательным? Возможно, дело в моём обаянии и уверенности в себе? Ведь, у вампиров за столь долгий период жизни вырабатывается некий иммунитет на происходящее вокруг.

      Вампиры обладают особым очарованием и притягательностью, которые могут вызывать «восхищение» и «желание» узнать нас у людей. Харизмой, которая позволяет нам манипулировать ими и внушать любовь. И еще очень много чего любопытного. И все же: что их в действительности так притягивает к нам?

      Вновь слышу голоса в коридоре. Они приглушенные, спокойные. Тодд и Говард обсуждают, кто такая Тини. И мне, безусловно, становится любопытно. Я в миг исчезаю и появляюсь около них. Мужчины привыкли к такому моему появлению. В большом коридоре, где с одной стороны развешаны ночные бра по стенам, а с другой ветровые стрельчатые окна в белоснежной легкой тулью, становится холодно. Ветерок дует по щиколоткам.

      – И кто же она? – спрашиваю я у них, буравя серьезным взглядом.

      Тодд нервно сглатывает, а Говард… мужчина всегда был крепнем, сколько я себя помню.

      – Господа Розалина запретила нам говорить об этом.

      – Но вы же шли по коридору и свободно об этом общались! – перебрасывают взгляд на Тодда, которая замирает. Тодд моложе, чем Говард, глупей и импульсивней. Не знаю, какого черта его тут еще держат?

      – Господин Кай, при всем моем к вам уважении, подслушивать старших дурной тон.

      Замираю в изумлении. Дурной тон, говорите?

      – Ну